Константин Жемер: Тибетский лабиринт (новая версия)

– Ваджра! – истерично выкрикнул оставшийся в живых, и бросился бежать прочь от дома.

Слово, произнесённое тибетцем, Герман знал – так в древнеиндийских эпосах именовалось сокрушительное оружие бога Индры, представлявшее собой метательный диск, который всегда без промаха поражал цель.

«Ай, да бабушка Елена, ай, да госпожа Шурпанакха, спасибо тебе за подарочек! – восхитился Герман, устремляясь вслед за монахом. – Вот был бы номер, если бы я осуществил прежнее намерение и заменил патроны!».

Преследуемый брат метнулся за статую Кродо. Герман уловил в тумане движение и выстрелил, но умная пуля на этот раз ошиблась в выборе цели, а, может, того пуще – прониклась справедливостью деяний Карла Великого, ибо голову Кродо разнесло на мелкие куски, зато монах уцелел и резво побежал к крыльцу с крокодилами. У Германа оставался последний патрон, и он не стал им рисковать, паля по бегущей мишени, а хладнокровно застрелил Зелёного брата уже внутри дома, когда тот замешкался, поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж.

Несчастный тибетец, словно извиняясь за свою трусость, снова крикнул «ваджра» и упал прямо под ноги человеку, вышедшему на шум. Эсесовская форма, чужестранный загар и пиратская борода – не кто иной, как оберштурмфюрер СС Эрнст Шеффер в немом изумлении разглядывал сейчас Германа Крыжановского, на коего совсем недавно лично сочинил некролог.

В отличие от Унгефуха, Шеффер не стал задаваться вселенским вопросом о разнице между жизнью и смертью, а просто спросил:

– Вернулся?

– Ну да, сам понимаешь – неоконченное дело, – пояснил Крыжановский. – Оно касается твоего учителя.

Шеффер понятливо кивнул головой.

– Эрнст, дружище, я испытываю некоторую неловкость оттого, что явился без приглашения. Будь любезен, проводи меня к доктору Гильшеру и замолви словечко? – Герман ободряюще качнул дулом пистолета с навинченным на него глушителем.

Шеффер легко согласился. Однако в кабинете самого хозяина не оказалось, более того, он вообще отсутствовал в доме. Найти удалось только старину Вилигута, который, дрожа то ли от страха, то ли от холода, прятался на кухне за печкой.

С бессильной яростью Крыжановский запустил в кухонную стену здоровенный чугунный горшок и опустился на лавку. С бегством Гильшера миссию можно было считать проваленной, тот наверняка и Черепаху с собой захватил! Или, всё же, не успел? Может, она так и лежит в сейфе за портретом Гитлера?!

Крошечная эта надежда заставила кровь буквально забурлить в жилах, Герман вскочил на ноги и погнал Шеффера перед собой на второй этаж. Вилигут с ними идти отказался.

– Чего уж теперь метаться, побуду здесь, а то от проклятого тумана ломит все кости, – старик поёжился и подбросил в жерло печи полено.

В кабинете Гильшера Герман приказал Шефферу отойти к окну, чтобы не путался под ногами, а сам, без всякого почтения, сбросил со стены портрет вождя нации. Сейф находился там, где и обещал Вилигут. Пока Герман осматривал дверцу и проверял, не открыта ли она, Шеффер взялся разглагольствовать:

– Послушай, дружище, нам надо объясниться.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Когда англичане прижали нас тогда у пирамиды, я посчитал, что это ты их навёл. Для подобного умозаключения имелись веские основания, посуди сам: Унгефух всецело предан Учителю, что доказывал неоднократно, Ева дралась с той адской фурией не на жизнь, а на смерть, чем сняла с себя подозрения, выходило, что агентом можешь быть только ты, – знакомым жестом Шеффер потеребил бороду и продолжил, – потом уже выяснилось, что настоящий агент – Каранихи. Он из Лхасы сумел связаться с британцами по радио, после чего сбежал. До сих пор, хоть убей, не пойму, как негодяй проведал об истинном месторасположении пирамиды?! Ну, теперь хоть понимаешь, почему я не распорядился искать тебя под снегом? А Ева – молодец, сумела-таки спасти любимого мужчину! Дружище, поздравляю, тебе досталась лучшая женщина Германии! Получается, единственный, кого можно винить во всём – мерзавец Унгефух, который...

– Знаешь, дружище, покойный Унгефух хоть и был мерзавцем, но он честнее тебя, – с презрением перебил Крыжановский. – Я ведь успел услышать твоё «знаю», прежде чем меня накрыло лавиной, поэтому никаких иллюзий не испытываю, а позволил тебе говорить, лишь в надежде услышать раскаяние или хотя бы сожаление…

– Сожаление?! – вскричал Шеффер с ненавистью. – Я сожалею лишь о том, что подчинился правилам, которые установил у себя в доме Учитель, и пришёл сюда без оружия, иначе одним выстрелом исправил бы ошибку Унгефуха.