Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

Я хотел маркизу де Юксель честно признаться в том, что, вероятно, Аманда кое-что перепутала, но вовремя прикусил язык, не стоило бы портить свой великосветский имидж. А обидчивая память мне снова напомнила, что в то утро Джакомо с баронессой оставался наедине на берегу Сены в ожидании восхода солнца, а я, как третий лишний, домой левитировал. Но тут же эту мысль отбросил в сторону, мы с маркизом продолжили разговор о моем поведении при встрече с маркизой де Ментенон.

На рассвете я вместе мосье Слюсаром подъезжал к королевскому дворцу в Версале, где мы хотели позавтракать на халяву. Всем было хорошо известно о том, что Луи XIV хлебом и солью встречал любого путника, будь тот дворянином или простым простолюдином. Но, когда мы прибыли в Версаль, то на королевской кухне нам сразу же заявили о том, что кормление путников входит в их прямую обязанность, но для этого у нас на руках должен был быть указ, подписанный самим королем, подтверждающий, что мы действительно путники и действительно нуждается в дополнительном питании. Плюнув на эти строгие королевские правила, мы решили позавтракать уже в самой деревушке Сен-Сир. Деревушку-то мы нашли быстро, а вот дорожной таверны там не оказалось. Так, оказывается, решила маркиза де Ментенон, которая посчитала, что наличие в этой деревушки таверны может сказаться на морали двухсот пятидесяти благородных девиц, которые в этом королевском заведении обучались различным наукам и хорошему поведению.

Пришлось нам идти в монастырь, на территории которого и располагалась эта женская школа. С монахами мы быстро договорились и всего за пару пистолей они нас накормили чудесным деревенским завтраком, состоявшим из хорошо прожаренной и жирной курицы, деревенского сыра, луковиц и кувшина домашнего красного вина. После двух бокалов вина мой секретарь повеселел и даже попытался запеть. Но я быстро привел его в порядок, приказав ему, пару раз окунуть голову в бочку с холодной водой. Должен вам сказать, что эта процедура мгновенно и положительно подействовала на поведение моего друга демона, он тут же перестал петь.

До встречи с маркизой де Ментенон оставалось еще уйма времени, поэтому мы решили его провести с большим удовольствием и большим комфортом. Попросили у монахов разрешения, залезли на сеновал поспать, лошадей привязали к коновязи, которые находились внутри сарая с сеном. Лежа на монашеском сене, я снова и снова мысленно повторял, как должен себя вести, чтобы привлечь внимание занятой маркизы Франсуазы де Ментенон. Как должен был к ней красиво подойти, склонить голову и произнести слова, которые, по моему мнению, привлекут внимание этой французской женщины с умом и ухватками иезуитки. Рядом кряхтел и ворочался мой секретарь, мосье Слюсар, ему не давали заснуть эти мои беспокойные мысли.

Я не ожидал того, что таких просителей, как я, окажется такое большое количество. Перед зданием монастыря собралась большая толпа людей, среди которых можно было увидеть убогих нищенок и знатных аристократов. Все эти люди желали хоть чего-нибудь получить от французского короля. Но получить этого обычным путем, обычным направлением принятой формы прошения на королевское имя, они не могли. По чину или по каким-либо другим причинам просимых привилегий или денег этим людям попросту не полагалось. Вот людишки и решили прибегнуть к услугам морганической жены короля, попросить маркизу своей властью решить их проблему. При этом они были глубоко убеждены в том, что Франция не сможет и дня прожить без того, чтобы не удовлетворить их прошения.

Фаэтон маркизы Франсуазы де Ментенон представлял собой настоящий деревянный ящик-катафалк, обитый черным крепом, с наглухо зашторенными черного цвета занавесками окнами. В глубине души я даже обиделся на Францию, такое большое государство не могло своей некоронованной королеве предоставить лучшего катафалка. Этот же был деревянным ящиком без декоративных излишеств, он даже не имел рессор. Любая поездка в таком фаэтоне превращалась в настоящую пытку для женщины. Во Франции тех времен хороших дорог и в помине не существовали, а те, что были, желали быть много лучшими! От одной только мысли о том, как страдает некоторая часть тела маркизы, мне стало совсем плохо, всего эдак по-чертовски передернуло. Но в этот момент в мои глупые мысли вмешался мой опытный секретарь, который с усмешкой подсказал:

— Во французском фаэтоне для женщины всегда имеется бое количество мягких подушечек для того, чтобы наши дамы особо нижней своей частью не страдали, не мучились во время поездок в рыдванах, Иван! Но сейчас ты думаешь не о том, мой друг! Приготовься начать свой спектакль, сценарий которого ты так часто повторял, что я так и не смог заснуть на том сеновале!