Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

— Ванька, — тут же послышался задушевный и такой знакомый голос польской стервы у меня за спиной, — ты, что свой зад выпячиваешь, хочешь его мне продемонстрировать? Так я должна с прискорбием признать, что он у тебя несколько тощеватый для приличного шевалье! Тебе следует…

Моя попытка обернуться, чтобы своего заместителя по агентурной разведке поставить на должное ей место, как все дело обернулась тем, что и должно было со мной произойти. Я не удержал равновесия, шлепнувшись на свой несколько тощеватый зад. Когда же поднял голову, то прямо перед собой увидел фигуру француза в темном плаще, которая показалась мне очень высокой. Ну, знаете, это был такой французский мачо весь в черном, черные полусапожки, черные панталоны и с мордой, до бровей закутанной в складки плаща. Весь этот антураж завершался черной шляпой с неплохим белым плюмажам.

Этот лягушатник стоял и во все глаза смотрел… Должен честно признать, что этот мачо на меня не смотрел. В тот момент он меня попросту не видел, так как его взгляд был устремлен на белое видение, поднимающееся по моей любимой мраморной лестнице на второй этаж особняка. Понимаете, мне все-таки надоело, чтобы мои покои занимала какая-то там гордая полячка, вот я на некоторое время перестал лениться и второй этаж особняка очистил от всякой там мелочевки, немного покрасил потолки и стены, пол выложил амьенским мрамором. И весь этот этаж отдал в аренду своему заместителю по агентурной работе, чтобы у нее, мол, было бы свое место, где эта стерва могла бы в тайне от всех принимать своих агентов.

Так, вот эта польская стерва сейчас, оскорбив меня словами, медленно поднималась по этой самой лестнице. На ней было то ли вечернее платье, то ли утреннее неглиже, иными словами эта баба была прилично неодета. Поэтому было неудивительным то, что Филипп, который уже давненько слыл полным слабаком по бабским юбкам, стоял надо мной и в оба глаза зрил за тем, как Яна поднималась по мраморной лестнице. Черный мрамор выгодно контрастировал с ее белым неглиже, под которым сзади работали, совершенно не соприкасаясь друг с другом две нежных персиковых половинки. Что вам там какой-то французский герцог, я сам лично, все еще продолжающий сидеть на полу в позе йога, соответствующим образом отреагировал на это прекрасное колыхание и был готов к немедленному действию.

Филипп II герцог Орлеанский невежливо обошел меня и, словно компасная стрелка, учуявшая очередную железорудную аномалию, устремился на внутренний зов. Ну, вы, вероятно, не знаете зверского характера этих милых стерв, так моя заместительница Яна поступила именно так, как я и Филипп не рассчитывал. Она решила не спешить со своим новым знакомством и спокойно исчезла за дверьми своих покоев, в обстановку которых вбухала такие деньжищи, что перед казной русского государства мне никогда уже не отчитаться. Воспоминания о потраченных на полячку деньгах тут же вернули меня в реальность, я подошел к Филиппу и пару раз ладонью похлопал его по плечу.

Он повернулся ко мне и сказал, на французском языке, разумеется:

— Ну, и бабища! Чуть сердце от такой прелести не остановилось!

Затем, видимо герцог пришел в сознание, и сделал свои глаза чрезвычайно удивленными и мило поинтересовался:

— Граф Орлофф, вот не ожидал вас в этом борделе встретить! Шел, понимаете, по улице Фран-Фужер, глазел по сторонам, думая о том, что нужно было бы сделать для того, чтобы весь этот парижский сброд из города выбросить. От таких государственных мыслей мне стало немного скучновато, вот я и решил немного развлечься. Посмотрел по сторонам, нашел красный фонарь и побрел на его свет. А здесь вы, знаете, какая приятная неожиданность?! Может быть, вы мне подскажите, как мадам этого заведения найти. Знаете, мне очень понравилась та птичка с персиковыми половинками. Сколько, как вы полагаете, будет стоить одна ночь с ней?

Чтобы с достоинством выйти из положения, подстроенного Яной, я вспомнил о существовании дядюшки Густава. Обычно у всех мужчин бабников на втором месте после женщин стояло застолье, обжорство. Я вызвал дядюшку Густава и строго-настрого приказал ему приготовить нечто такое деликатесное блюдо, чтобы Филипп напрочь бы забыл бы о том, по какому случаю, тот появился в моем доме. Дядюшка Густав от души постарался, он приготовил такие лягушачьи лапки в чесночном соусе, что Филипп II герцог Орлеанский жрал их, не переставая и, не обращая внимания на то обстоятельство, что я его часто покидал, чтобы облегчить желудок в туалете.