Taliana - Утекая в вечность

Внимание Проскуриной привлек мужчина, который стоял выше всех на огромной лестнице. Этот бессмертный не имел каких-то особых внешних отличий, но Калина сразу поняла, кто он. Об этом журналистке сообщил облик вампира. Единственный, кто одет в черные одежды. И никаких знаков отличий. Ни единого! Вся фигура бессмертного так и дышит силой и властью. Лицо широкое, благородное, с короткой аккуратной бородой. Темные брови вразлет, резко очерченный прямой нос и проницательные медовые глаза. Посажены широко, смотрят пристально. Внешность весьма необычная, вопиющая мужественность непроизвольно притягивает к себе взгляд, хотя не сказать, что лицо кажется канонически очень красивым. Скорее оно нестандартно и так напитано энергией, что это слегка пугает. И в тоже время гипнотизирует, приковывая глаза. В лице что-то хищное, как у коршуна, но мужчина настолько радушно улыбается, что это сводит на нет эффект его властной наружности. Жестом руки приглашает людей. Нет, даже зазывает к себе наверх. Ни кто-нибудь — правитель бессмертных. Вот уже более двух сотен лет.

Видно, что когда-то в молодости государь был очень красив. Впрочем, он и сейчас далеко не уродлив и не старик. И если его побрить… Впрочем, даже если не брить… Высокий и широкий плечами. Крепкий, даже слегка плотный, с небольшим тугим животом, что надежно спрятан, но добавляет образу нечто, некую изюминку. Правда, и выдает — государь имеет явное пристрастие к удовольствиям, таким, например, как кровь…

И даже он, тот, кто стоит над всеми, первым делом кидает взгляд на единственную женщину в делегации. Один короткий, скользящий взгляд, но он все успел увидеть. Пронзил как иглой.

Отчего же столько внимания?

Калина оглянулась назад, на «кроваво-красную дорогу». Все так и стоят нерушимо. Две бесконечные шеренги. И только одна фигура выделяется на общем фоне. Он не стоит в рядах солдат. Значит — командир. Впрочем, это сразу можно было понять. Красный мундир с серебряными нашивками. Интересно, в каком он чине?..

— Рад приветствовать вас!.. Что я вижу?! Дама?.. Прекрасная нимфа! Леди в рядах вояк и политиканов?! — раздался вдруг зычный голос государя.

Он сам поспешно сбежал по ступеням, неизменно радушно улыбаясь, чтобы встретить «долгожданных гостей», но, к всеобщему изумлению, проскользнул мимо министров, растолкал военных и подошел к женщине. Протянул ей руку, и когда Калина, поколебавшись, мгновение, протянула свою, прижался к ней губами. Очень страстно припал. А потом прожег взглядом янтарных глаз. Проскурина на миг даже растерялась под этим напором.

— Какое счастье! Кто вы и как вас к нам занесло?

Видимость показного незнания не обманула Калину. Все присутствующие тут люди были строго оговорены в протоколе, и правитель бессмертных не мог не знать, кто она, и что она тоже будет тут.

— Калина Проскурина. Журналист, — счел необходимым пояснить стоящий рядом с женщиной министр внешних связей. По протоколу он был тут старшим. Два генерала, Васнецов и Звягенов, не в счет. Это ведь мирные переговоры…

— Какая приятная весть! Так вы будете рассказывать о нас людям? И, несомненно, сделаете фото?

— Если позволите, — тактично согласилась Калина, слегка смущенная таким показным вниманием к своей скромной персоне.

— Я буду настаивать на этом! Где же ваш фотограф? Пусть он немедля запечатлеет нас вместе! — Государь, выдав это фразу бесконечно радушным голосом, притянул женщину к себе одним резким движением, обнял могучей рукой за талию, и принялся улыбаться на все стороны. Словно ожидая щелчков фотоаппарата. Пока женщина так и стояла с обескураженным лицом. Как кукла, честное слово.

Военные стояли истуканами. Все-таки привычка на все реагировать спокойно — дело большое. Политики же переглянулись… Все дело в том, что ни один из фотографов не дал согласия на подобный «визит вежливости», как их не упрашивали, точнее — угрожали. Побоялись. И, кажется, государь бессмертных это понял, и только поэтому затронул тему. Хотел подразнить. Его золотистые глаза лукаво горели легкой иронией.

— Обычно я фотографирую сама, — мягко высвобождаясь, напряженным голосом строго пояснила Проскурина.

— Какая женщина… Сама! — правитель загадочно сверкнул глазам. Но четкой нитью прослеживалась мысль — эта женщина, в отличие от того, кто должен был, но не приехал, не боится.

Бессмертные это поняли. Впрочем, люди тоже. Потому что министр внешних связей, сглаживая неловкость, пояснил: