Пешка

- Так не честно, - пробурчала я, укрываясь.

Яна забралась ко мне и улеглась рядом.

- Честно, - сказала она мне и собралась полезть обратно.

Я её остановила.

- Но ведь я убила маму. Мне нельзя праздновать этот день.

Девочка задумалась над моим вопросом.

- А ты её специально убила?

- А матушка Катерина говорит, что это случайно она умерла.

- Тогда ты не виновата.

- А Лукас говорит, что виновата. Он говорит, что я убила её, чтобы выжить самой.

- Ну и дурак! - просто заявила Яна.

Я надолго задумалась, прежде чем смогла заснуть. А на следующий день мне исполнялось двенадцать. И с утра, как всегда это делала, я пошла на могилу мамы. Потому что Лукас всегда приходил во второй половине дня, и я знала, что в этот день не следует с ним встречаться.

Но тогда и он пришёл с утра. Мужчина стоял на коленях перед надгробием, в руках он сжимал пышный букет. Он заметил меня и в один миг оказался рядом. Последовал шквал ударов и пинков, ругательств и пожеланий смерти, проклятий, слёз и новых куда более сильных ударов.

Потом меня нашёл Глеб. Мальчик заволновался, когда я не пришла к обеду, и побежал на кладбище. Он взгромоздил меня к себе на спину. Я вернулась в приют, обнимая его за шею. Матушка качала головой и плакала. Когда увидела меня. Знаю, что после она долго ругалась с Лукасом. Это был не первый случай, но последний.

Когда мне исполнилось тринадцать, я его на могиле не встретила. В четырнадцать, он лишь обвёл меня рассеянным взглядом и прошёл мимо.

Но когда мне было шесть, семь и девять...

Стоило встретиться с Лукасом в день моего рождения, и я не меньше чем на месяц попадала в лазарет. Он никогда после буйства своих эмоций, как объясняла вспышки его гнева матушка Катерина, не извинялся передо мной. Я не боялась общаться с Лукасом, и только в день смерти моей мамы, дядю словно подменяли.

Ветка бьётся об оконное стекло. Я завернулась в одеяло. Помнится, один раз Лукас отломил ветвь какого-то дерева и долго бил меня ею по спине. На мои крики прибежала матушка и умоляла его остановиться. Сжимаюсь под одеялом, но отгоняю от себя болезненные воспоминания. Сейчас такого не происходит.

Дождь громко барабанит по навесу, под которым я прячусь. Он же закончится? Не хочется идти на кладбище по скользким тропкам. Вдруг встречу там Лукаса? Я же не смогу убежать от него! Обязательно поскользнусь, он нагонит и... Лучше не думать об этом "и".

Стою в одиночестве. До кладбища идти всего ничего, а дождь всё не угомонится. Не стоять же мне весь день у тракта. Смотрю направо, там первые домики Заснежья, налево - от тракта отделяется тропка на кладбище. Накидываю капюшон и ступаю на скользкую землю. Дождь идёт нещадно. Интересно, а этой водой я смогу управлять? Вдруг получится создать подобие зонта?

Замираю на месте и закрываю глаза. Надо сосредоточиться.

- Вари.

Ничего не происходит.

- Вари! - повторяю громче.

Несколько капель замирает перед моими глазами. Я радуюсь и расслабляюсь. Эффект от коротенького заклинания проходит. Да, я была среди тех, кто не понимал, почему нам не дают заучивать ничего нового, а только заставляют повторять это "вари". Теперь понимаю, что Агата права. Я обязана овладеть этим заклинанием в совершенстве. И когда смогу направлять существующую воду, только тогда будет пора приниматься за изучение создания своей собственной воды.

Вот и нужная могила. Я присаживаюсь на корточки перед камнем с именем и годами жизни моей мамы. И, сама не знаю зачем, рассказываю ему всё, что произошло со мной за прошедший год. Время летит незаметно, и вот я уже жалуюсь камню, периодически его поглаживая, на Каиля и его шутку про медовый месяц. Ну, как он мог такое сказать! Заканчиваю тем, что меня наказали на месяц за нарушение правил. И теперь мне придётся самой проходить всё то, что я пропущу. Выговорившись, долго сижу просто так, не решаясь встать и уйти.

- Пока, мама, - произношу тихо.

Разворачиваюсь и с испугу падаю в лужу. Поднимаю голову. В длинном тёмном плаще стоит Лукас, капюшон опущен, так как дождь уже давно закончился. В руках мужчина держит пышный букет для Лейлы. Дядя проходит мимо меня и кладёт цветы у основания надгробной плиты. Лукас разворачивается и смотрит на меня. Продолжаю сидеть в луже. Скользкая одежда прилипла и обдаёт холодом, как пиявка. Мужчина подходит ко мне, и я инстинктивно сжимаюсь, закрываю глаза. Слышу, как мимо меня чавкает его обувь. Лукас уходит, так ничего мне не сделав и не сказав.