Александр Атаманов - Сердце Зверя. Дорога Воина (СИ)

— Свои, — устало выдохнул я, рука подогнулась, лицо больно ударилось о доски, а тоненький слой крови никак не смягчил падение.

Сил подняться не было, я мог лишь лежать и размышлять, с трудом вздыхая воздух с ароматом собственной крови.

Видимо на той стороне отбились и поспешили к нам на помощь. Вокруг слышались звуки скоротечной схватки, а после защелкали луки, наполняя воздух криками умирающих врагов.

Не знаю, сколько прошло времени, пока моей шеи не коснулась чья-то рука. Хотел прошипеть, но не хватило сил даже разлепить губы.

— Дядька Орин, он живой, — голос своего друга узнал даже будучи в таком состоянии.

Меня аккуратно перевернули, и я увидел обеспокоенное лицо своего отца, рядом, не находя себе места, топтался мой друг.

— Потерпи сынок, — тут я увидел нечто, невиданное мной прежде, по лицу отца катилась одинокая слеза, — Олг, тащи сюда тело Угила.

— Зачем?

— Хередитас, — друг побледнел, но все же смог возразить:

— Но как же, он даже не инициировался толком!

— Тащи сюда тело, пока я не воспользовался твоим! — на отца было страшно смотреть, гнев превратил его лица в маску злого духа.

— Уйди щенок, пацан достоин, — я не видел, что творилось неподалеку, но вот появился дядька Бурый, неся в руках тело Угила.

— У него не хватит сил! — надрывался друг.

— А иначе ему не выжить, разве не видишь сколько крови он потерял? — Бурый начал спорить с Скелом.

Отец же в это время деловито снимал с павшего товарища бронь. После чего достал нож, только тут я понял, что произойдет далее. Слово хередитас переводится с древнего языка как наследство, и означает оно поглощение силы умирающего родственника. В моем случае это дядька Угил, лишившийся прямых наследников, правда, он был уже мертв, но как говорят, силы не покидают тело сразу после смерти, а выветриваются со временем. А время прошло совсем немного.

Пока я предавался воспоминаниям, отец уже вытащил из груди сердце, и теперь протягивал его мне. Сесть мне помогли, но дальше я должен был сделать все сам.

Я плохо помню, как на остатках силы принял кровоточащее сердце и как жадно вгрызся в теплую плоть. Помню лишь как с последним куском силы покинули меня, и чья-то рука удержала от падения.

— У тебя растет хороший сын дружище, — пробурчал Бурый глядя на потерявшего сознание юношу.

— Я знаю друг, я знаю.

В этот раз сны были более четкими, да и какие это сны? Видения, видения чужой жизни пролетали перед внутренним взором как немой театр, но все как то обрывочно, сумбурно. Что-то из детства, юношества, взросления, буквально предсмертные видения, лишь куски чужой памяти. Что-то сразу забылось, стоило мне только лишь открыть глаза, но другие остались в моей голове. Глаза открылись легко, открывая мне картину проплывающих над головой деревьев. Хотел приподняться, но рука нащупала лишь пустоту.

— Погодите, — раздался чей то голос и движение прекратилось.

Медленно меня опустили наземь, и я понял, что меня тащили на носилках.

— Орин, сын твой очнулся, — оповестил все тот же голос, принадлежащий другу отца.

Вокруг собралось много народа, расталкивая которых появился отец.

— Как ты сын?

Я прислушался к себе, ощущения были малость неприятными, но терпеть можно.

— Сойдет, что происходит отец?

— Не время болтать, если сойдет, то поднимайся, объясню по пути.

Ухватившись за протянутую руку, со скрипом поднялся на ноги. Движение тут же возобновилось. Я шагал рядом с отцом, залежавшиеся мышцы работали со скрипом. Тут вспомнил, что вечером меня продырявили, но под рубашкой раны не было. Лишь маленькая звездочка молодой розовой кожи.

— Чудеса.

— Это не чудеса сынок, ты смог поглотить сердце одного из нас, того, кто всю жизнь усиливал себя, собирая энергию своих жертв, тебя спасло лишь то, что он был уже мертв.

— А что бы случилось?

— Ты же видел его жизнь? — увидев мой кивок, он продолжил, — если бы он не был мертв, ты бы прожил его жизнь, прочувствовал каждую секунду. Это не каждому дано сын, многие не выдерживают, сходят с ума, если бы ты не умирал, я никогда бы не согласился на это, а сейчас ответь, ты чувствуешь в себе что то новое?

— Да нет вроде, — ничего нового я и вправду не ощущал.

— Не относись к этому легкомысленно, многие, кто переживал хередитас, тоже были в трезвом уме, но чем больше проходило времени, тем больше они менялись. Часто это конечно не страшно, — видя мое не понимание, он привел пример, — любил вот человек выпить, а потом бац, и воротит от одного вида алкоголя. Меняются привычки, желания, мотивы поступков. Человек может многое перенять от своей жертвы, но может и многое получить.