Игорь Осипов - Как я стал боевым магом (СИ)

Я не стал глядеть на Оксану, и так знал, что она сейчас была в диком ужасе. Душу резануло. Я привык к навье, и она действительно стала мне как дочь. Не отдам этой богине Оксану. Вот только силой отстоять своё проблемно будет.

— Позвонить надо, — тихо сказал я, лихорадочно соображая, что делать.

— Позвонить, — произнесла совсем другим голосом богиня, играя словом на языке, — позвонить. Позвонить в колокол. Позвонить по телефону. Поговорить с другим звоня. Голос через небо. Да. Звони.

Она словно листала справочник, не за этим ли читала Оксану?

Я осторожно достал телефон и набрал номер Белкина.

— Быстрее, я занят, — донеслось из трубки.

— Это важно.

— Берегини сорвались? Не страшно, потом ещё попытаемся.

— С берегинями нормально.

— А что тогда?

— Река.

— Минуту, — произнёс начальник.

Из телефона донеслись глухие извинения каким-то людям.

— Я весь во внимании, — вскоре продолжил он.

— Хозяйка реки проявила себя.

— Жертвы есть?

— Пока нет.

— Где она?

— Прямо передо мной. Мы на Ноябрьском мосту. Она тело хочет. Говорит, или я ей нахожу тело, или она Оксану утащит.

— Я сейчас подниму на уши нужных людей, а ты время тяни. Может, обойдётся. Смотрел фильмы про переговорщиков с террористами? Вот так и делай.

— Товарищ полковник, я не отдам Оксану. Если она попытается, то я приму бой, — ответил я, подняв глаза на богиню.

— Ты погибнешь, — тихо произнёс начальник.

— Пусть, но я не отдам её.

— Не накручивай! Конопать ей мозг до последнего.

— Товарищ полковник, можно тогда без резких фраз.

— Она нас слышит?

— Да.

Начальник ругнулся и сбросил трубку.

Я сжал телефон в руке окоченевшими пальцами и глянул на замерших товарищей. Александра вцепилась в перила моста и тяжело дышала. Кузнецов махал рукой, какому-то мужчине на машине, чтоб тот спрятался и ехал дальше.

Оксана. Она стояла с остекленевшим взглядом, слезами на глазах и дрожащими губами.

— Будет тебе тело, — произнёс я, повернувшись к хозяйке реки. — Пойдём.

Богиня молча пошла за мной, ступая босыми ногами по обледеневшему мосту.

Пока двигались, вдалеке стали слышны завывания сирен. Полицейские машины начали перекрывать улицы, чтоб уменьшить количество случайного народа. Наверняка сюда стаскивают войска, поднятые по тревоге. Я не знал, какое ей нужно тело и просто шёл по городу. Просто чтоб брести по самой длинной улице города. Алый проспект.

Над рекой с шумом прошлись два вертолёта М-24, разворачиваясь на новый круг. Теперь они будут сопровождать нас до конца пути, меняясь для заправки с другими парами.

Богиня шла рядом. Мы уже покинули мост. Казалось, её ничего особо не интересовало, но внезапно она остановилась и выставила перед собой руку. Не успевший убраться с дороги из-за своей тихоходности троллейбус стал боком скрестись к нам, словно его тянуло на невидимых тросах. Он остановился всего в двух шагах, с сорванными с проводов усами. Было видно как внутри засуетился народ, заплакали дети. Я повернулся к богине, стиснув кулаки. Сзади послышался щелчок предохранителя Колиного пистолета.

Хозяйка реки прикоснулась к зелёному боку общественного транспорта.

— Троллейбус. Троллейбус. Повозка. Люди. Электричество. Долго ждать. Холодно. Медленный, — бормотала она.

Взмах руки и двери смялись как картонные. Посыпались осколками прилегающие к ним окна. Богиня провела кончиками пальцев по поручню и ступила внутрь. Пассажиры замерли в страхе, вспоминая Мару. Только какой-то младенец орал дурниной, нагнетая нервы у остальных. Но хозяйка реки лишь осмотрела салон и вышла.

Впереди стояла полиция. Виднелись машины скорой помощи. Люди с безопасного расстояния рассматривали обнажённую фигуру с длинными бледно-зелёными волосами. Показались репортёры с камерами.

Конопатить ей мозг и тянуть время не требовалось, она сама никуда не спешила. Богиня шла по городу, как на экскурсии. Следующим её заинтересовал православный храм, стоявший неподалёку от моста на развилке Алого проспекта и улицы имени Советского Союза. И мы пошли туда под взором сотен испуганно замерших людей.

Хозяйка реки спокойно ступила на освящённую землю храма, дотрагиваясь до красных кирпичей и резного дерева открытых дверей.

Бородатый поп в чёрной рясе стоял с иконой в трясущихся руках.

— Изыди, — сначала негромко произнёс он, а потом заорал осипшим от волнения голосом. — Изыди, нечистая тварь. Именем Господа заклинаю тебя.