Энн Райс - Талтос

Мона заколебалась:

— Майкл, я не хочу, чтобы она видела нас вместе, ну, понимаешь, стоящими бок о бок.

— Милая, воспользуйся собственным колдовским даром. Роуан знает, что я ее раб до самой моей смерти.

Выражение его лица снова менялось, хотя и очень медленно. Он смотрел на Мону спокойно, почти холодно. И снова у Моны возникло ощущение, что он все потерял.

— Да, я все потерял, — сказал Майкл, и теперь в его улыбке мелькнуло нечто почти недоброжелательное.

Больше он ничего не добавил. Взял стакан и вышел.

— Давай-ка поговорим с нашей леди, — бросил он через плечо уже из-за двери. — Давай-ка вместе прочитаем ее мысли. Две головы и все такое… Может быть, нам стоит проделать это снова, Мона? На траве, ты и я… Что, если она очнется?

Мона была потрясена. Он что, серьезно? Нет, конечно, вопрос был не в этом. Вопрос был вот в чем: как он вообще мог сказать такое?

Она ничего не ответила, но знала, что он чувствовал. По крайней мере, ей казалось, что знала. На каком-то уровне она понимала, что не может знать это на самом деле, что у мужчины его возраста переживания совсем не такие, как у молодой девушки. Мона знала это вопреки тому, что ей говорили разные люди, более или менее знала. Дело было не в скромности, а в логике.

Она пошла следом за Майклом по каменной дорожке вокруг бассейна, к задней калитке. Джинсы на нем были такие тесные, что у нее сил не было смотреть на них. И естественная походка Майкла тоже была невероятно соблазнительной.

«Да, вот уж мило — думать о сексе! Нельзя!»

И его рубашка поло тоже была не слишком просторной…

Моне безумно нравилось, как двигались спина и плечи Майкла.

«Я просто не могу остановиться».

Лучше бы Майкл не произносил ту горькую шутку. Проделать это на траве! Мону охватило ужасное беспокойство. Мужчины вечно жалуются на то, что вид сексуальных женщин их возбуждает. А сами-то? Мону задевали и слова Майкла, и картины произошедшего. После его слов облегающие джинсы безудержно вторгались в ее ум.

Роуан сидела у стола точно так же, как сидела, когда Мона ушла. Вербена лежала на том же месте, лишь веточки слегка сдвинулись в сторону, как будто ветер осторожно тронул их, а потом оставил в покое.

Роуан слегка хмурилась, словно что-то взвешивая в уме. Теперь это стало хорошим знаком, подумала Мона, но она слишком уж усилит надежды Майкла, если заговорит об этом. Роуан как будто не заметила их прихода. Она просто смотрела на цветы в отдалении, на стену.

Майкл наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Поставил стакан на стол. Роуан выглядела по-прежнему, разве что ветер чуть растрепал ей волосы. Майкл взял ее правую руку и сжал пальцы вокруг стакана.

— Выпей это, милая, — сказал он.

Марк говорил тем же тоном, каким разговаривал с Моной, задушевным и теплым. Милая, милая, милая… Это могло относиться к Моне, Роуан, Мэри-Джейн или, возможно, к любому существу женского пола.

А было ли приемлемым слово «милая» по отношению к тому мертвому существу, что было похоронено вместе с его отцом? Боже, если бы Моне удалось хоть краешком глаза, на одну драгоценную секунду взглянуть на одного из них! Да, только каждая женщина Мэйфейр, взглянувшая на него в момент его краткого неистовства, заплатила за это жизнью. Кроме Роуан…

Вау! Роуан подняла стакан! Мона с испуганной зачарованностью наблюдала, как Роуан пьет, не сводя глаз с цветов в отдалении. Она моргала, но медленно, естественно, когда глотала, только и всего. И снова нахмурилась. Чуть-чуть. Задумчиво.

Майкл стоял рядом, тоже наблюдая, засунув руки в карманы, а потом сделал нечто удивительное. Он заговорил о Роуан с Моной так, словно Роуан не могла его слышать. Такое случилось впервые.

— Когда доктор с ней говорил, когда он объяснял ей, что она должна пройти некоторые тесты, она просто встала и вышла. Нечто подобное случается на скамейках в парках больших городов. Как будто кто-то садится с ней рядом, слишком близко. И она уходит, чтобы отгородиться, чтобы остаться в одиночестве.

Он забрал у Роуан стакан. Остатки в нем выглядели еще более отвратительно. Однако Роуан, похоже, действительно готова была выпить все, что только Майкл вложит ей в руку.

Ничто не отражалось на ее лице.

— Конечно, я мог бы отвезти ее в госпиталь для исследования. Она могла бы и согласиться. Она делает все, чего я от нее хочу.

— И почему бы тебе так не поступить? — спросила Мона.

— Потому что, встав утром, она надевает ночную сорочку и халат. Я клал рядом с ней одежду. Но она к ней даже не прикасалась. Это намек для меня. Ей хочется оставаться в ночной рубашке и халате. Она хочет быть дома.