Нат Касс - Тени Прошлого

Не припомню, чтобы я замечал что-то подобное в реальности.

Зрелище было настолько великолепным и ошеломительным, что я, как часто и случается в подобные моменты, почти ничего не почувствовал. Только безропотно приземлился на один из камней, куда меня усаживала привыкшая к таким картинам Сайонарис.

Счастливица.

— Это Ущелье Тысячи Путей, — вполголоса пояснила Сай, заметив мой нескрываемый восторг юного первооткрывателя. — Любопытное название для места, где принимаются важнейшие решения… Самое интересное, что Ущелье существует только в Предреальности — а в самой реальности на его месте находится та самая солнечная поляна, по которой мы только вчера с тобой вместе гуляли. Похоже, Мирозданию просто уже в какой раз захотелось развлечься. Хорошо его понимаю.

Шли минуты, и Древних Магов, таких разных, невообразимых и могущественных, собиралось все больше. Один из них, светловолосый и не очень-то земной красавчик, сел прямо рядом с Сай, предварительно приветливо с ней поздоровавшись и заведя разговор о чем-то вежливом и отстраненном — чуть ли не о погоде. А у забытого меня в этот момент, к моему не удивлению все же, но не менее неприятному чувству, возникло труднопреодолимое желание обнять свою новую старую подругу и всеми силами наглядно демонстрировать, что я вообще-то не зря тут сижу.

Устыдившись ревностного порыва, сразу себя одернул и старательно терпел — с превеликим трудом, но все же. Зато переключил внимание на следующий объект своих неуемных восторгов — собственно, всех присутствующих во главе с легендарными драконами.

Древних магов насчитывались целые сотни. Драконов, терпеливо ожидающих своих человекоподобных братьев и сестер, десятки.

Взрослые драконы были огромны, разноцветны и грациозны. Они лежали, сидели, размеренно дышали, выпуская тоненькие огненные струйки, и то и дело останавливали свои пронизывающие душу взгляды — почему-то на мне. Но, слава всем известным мне Духам, не позвали и даже ничего не сказали. И все же откуда взялось столько хоть и лестного, но явно неуместного внимания, я искренне не понимал.

— Нам все же стоит начать, — раскатистым громом прошипел один из них, оранжево красный и всем своим видом внушающий некий трепет. — Всем нам известно, по какому поводу мы все сейчас здесь находимся. Мирианделл уже давно сбежал — и как он сумел это сделать, все еще остается загадкой. Но гений не прекращает быть гением только из-за того, что его изобретение наносит огромный вред… Но все же нам всем нужно решить, как уничтожить его потерявшийся артефакт.

Сразу же утихли все разговоры. Маги внимательно слушали. Только непоседливые магические потоки носились по всему Ущелью, как будто играя друг с другом в догоняжки.

— Артефакт уничтожает Мир уже в третий раз, — продолжил другой дракон. — Но все же уже дважды стойкий Мир восстанавливался из пепла — но и он не смог вернуться полноценным. Возникли ужасающие изъяны. Стирались и забывались времена, исчезали реально существовавшие легенды. Это коснулось и нас: мы, Кхалгар, весь наш зарождающийся Мир с течением лет, веков и Эр превратились в обыкновенную детскую сказку, в которую никто на полном серьезе и не верит. С каждым тысячелетием в уничтожающейся Предреальности остается все меньше и меньше магии, Кхалгару не хватает энергии для жизни, а волшебники и волшебницы становятся все слабее, даже не замечая этого и пребывая в полной наивной уверенности, что так было всегда. В будущем уже нет, да и никогда не было многих случившихся событий, о которых знаем мы, забылись сотни известных нам имен героев правдивых легенд и сказаний. И, если мы не хотим такого будущего нашему Миру, остановить артефакт — наш долг. Мы стоим у истоков, и мы должны исправлять из-за гордыни или невнимательности допущенные роковые ошибки.

По Ущелью Тысячи Путей прокатился изумленный вздох: никто из присутствующих не ожидал услышать, что проблема стала настолько серьезной. Не только их личной захватывающей историей об опасном изобретении местного злого гения, но и трагедией всего магического Мира.

Любой представитель описываемого безрадостного будущего мог бы заступиться за свои поколения, уверенно возразить, рассказать им всю правду. Мог бы… но я не стал. Потому что, драконы раздерите, именно произнесенное правдой и было, а я с невыразимой болью внутренне соглашался с каждым словом. Слушать было неприятно, обидно, невыносимо — и все же правда всегда остается правдой, какой бы они ни была. Все зависимости от отношения к ней окружающих.