Вера Кримпэлл: Яд суккуба

За тот месяц, что мы знакомы, я не единожды ловила на себе заинтересованные взгляды Джимми, но как-то не предавала им особого значения, так же как и весьма скромным знакам внимания. Мою голову занимали совсем другие проблемы. Я обживалась в новом городе, да и конец учебного года в новом университете тоже не прибавлял мне свободного времени.

Нужно было заново знакомиться с профессорами и доказывать свои знания, которыми, к слову, я не особо-то и блистала.

— Ты мне тоже нравишься, — выпалила я, прежде чем успела подумать и тут же прикусила язык. Джимми был всем, что я так долго искала в парнях и даже немного больше. Как он мог мне не нравиться? Да и вообще любой девушке, у которой есть глаза?

Парень же притянул меня ближе в свои объятия и поцеловал. Поцелуй хоть и был коротким, но таким нежным и трепетным, что моя голова закружилась, а ноги подогнулись. Или это выпитый алкоголь сыграл со мной злую шутку? Когда же Джим отстранился, наваждение рассеялось, и я попыталась сфокусировать свой взгляд на окружающих нас на танцполе парочках первое, что я увидела — был яростный взгляд зеленых глаз. Майкл, черти б его побрали! Зажмурилась и помотала головой, а когда открыла, никого уже не было. И почудится же спьяну. Стало как-то не по себе… Похоже, после сегодняшней сцены в коридоре я начала бояться этого психа!

Высвободившись из рук Джимми, я пробормотала извинения и направилась в туалет, где долго и упорно, наплевав на макияж, умывалась холодной водой. Посмотрела на себя в зеркало и, осторожно стерев остатки туши со щек и век, вышла в коридор, где тут же была довольно грубо схвачена за руку и затянута в темный закуток.

— Что… ммм… — замычала я, когда мои губы смяли в грубом поцелуе.

Да что же сегодня за день такой?!

Я царапалась и мычала, пиналась и брыкалась, но сильное тело владельца ненавистных зеленых глаз надежно придавливало меня к стене, а грубые пальцы причиняли боль, заставляя открыть рот. А потом снова все изменилось, и я обвисла в сильных руках послушной его страсти куклой. Разум еще некоторое время пытался противиться, но мое тело опалило жаром, и жидкая лава понеслась по венам, подчиняя каждую клеточку моего существа древнему инстинкту. А в голове словно тайфун пронесся, выдувая оттуда любые мысли. И вот я уж сама выгибаюсь навстречу вжимающему меня в стену телу и тихо постанываю в жадный рот, зарываюсь пальцами в шелк коротких волос и не менее яростно отвечаю на поцелуй.

— Хорошая девочка, — оторвавшись от моих губ, промурлыкал мне на ухо окутывающий мягкими вибрациями голос. — Ты же не разочаруешь меня на этот раз, маленькая? Будешь послушной и пойдешь со мной…

— Никуда я с тобой не пойду! — возмутилась я, когда непонятный дурман рассеялся и я поняла, где сейчас нахожусь и главное — с кем. — И вообще отстань от меня, наконец!

Тошнит уже от одного твоего вида!

Я вырвалась и убежала к ребятам, но остаток вечера просидела как на иголках. Чертов Майкл! Чертово предательское тело! Такой вечер испоганили!

Майкл Гейт

Бросив последний взгляд на утомленную от любовных игр девушку, имя которой так и не удосужился спросить, Майкл оделся и покинул уютный номер отеля. Он никогда не искал постоянных отношений и никогда не брезговал одноразовым сексом с какой-нибудь горяченькой штучкой. Хотя родители все чаще достают его, настоятельно рекомендуя завести постоянную партнершу. И в их понимании «постоянная» это не месяц-два, как было у него с Амандой, а хотя бы годика три-четыре.

Майкл скривился — его предки были строго воспитаны и требовали примерного поведения и от своих сыновей. Правда, с поправкой на их сущность. Такое впечатление, что они в их годы обет целомудрия давали и строго его придерживались!

Выйдя из отеля, он приказал подогнать свою машину. Ему следует поторопиться, если хочет успеть на завтрак.

Пока он ехал домой, его мысли то и дело возвращались к одной строптивой мелкой девчонке, которая вот уже второй месяц не дает ему покоя. Не было и дня, чтобы он не предпринимал попытки залезть к ней под юбку, но что бы ни делал, всякий раз получал от ворот поворот. Сначала это интриговало и будило в нем, не знающем отказа с тринадцати лет, охотничий инстинкт, но со временем эта чертова Эви стала навязчивой идеей, наваждением. Ее карие глаза с огоньком непокорности начали преследовать его и последние недели все его партнерши чем-то обязательно напоминали строптивую крошку.