Ольга Григорьева - Найдена

– Что стряслось? Что с тобой? – спросил Коснятин.

Я сглотнула и утерла слезы. Теперь все будет хорошо…

– Лютич… Меня,.. В бане…

Удерживающие меня руки стали жесткими.

– Снасильничал? – строго спросил посадник.

Я поспешно затрясла головой:

– Нет… Он душил меня. Он спятил… Болтал что-то о Святополке, о Ярославе и польском короле…

– Каком короле?

Я не слышала его вопроса. Его доброта высасывала из меня последние силы. Хотелось закрыть глаза и перестать дышать…

– Я боюсь, – прошептала я. – Помоги мне… Сбереги…

– Не надо, не бойся. – Руки Коснятина гладили мою спину, но голос был отрешенным. – Повтори лучше, что он говорил о польском короле…

Я не помнила… Разве это было важно?

Коснятин сдавил мои плечи:

– Хорошо, иди в дом, отдохни. Там тебя никто не обидит. А с Лютичем я поговорю сам…

Он позвал дворовых девок. Те оторвали меня от его груди и потянули в дом. Моя голова кружилась то ли от счастья, то ли от усталости. Меня провели в полутемную клеть и уложили на лавку.

– Попей, деточка, попей… – В рот полилось что-то теплое и ароматное.

Глотая травяной настой, я прислушалась. На дворе застучали копыта. Коснятин поехал разбираться с Лютичем. Я закрыла глаза…

А на другой день уже весь Новгород знал, что Святополк позвал на войну с Ярославом своего тестя, польского короля. Знали и о том, что варяг Лютич привел дружину Астрид, чтобы увезти князя подальше от родных земель. Урман позвали в княжий терем.

На площади перед теремом с утра толкался новгородский люд. Прибывшую урманскую дружину во главе с их кривоногим и приземистым вожаком проводили насмешливыми выкриками. Северные воины шагали молча, словно не замечая недовольства толпы, но их лица были темными от гнева. Они привыкли быстро расправляться с обидчиками, а тут приходилось терпеть. Как-никак, их пригласил жених хозяйки…

Как только воины скрылись за княжьими воротами, толпа загудела.

– Князя нам! – требовали люди.

– Ярослава хотим!

– Пусть князь скажет, что замыслил!

Отзываясь на зов, ворота заскрипели и снова распахнулись.

– Уймитесь, люди, и ступайте по домам, – раздался громкий голос Коснятина.

Я вздохнула. Князю было совестно показаться, и он послал посадника. Значит, решил уехать…

Коснятин влез на возвышение.

– Князь думает над предложением Астрид, – сообщил он. – Когда он примет решение, то созовет вече. А пока ступайте по домам…

– По домам?! – ехидно возразил ему звонкий молодой голос. – Князь решит сам? А если он решит уехать? Что будет тогда с нами, а, Коснятин? Ярослав уйдет за море, ты подашься вместе с ним, а куда деваться нам, с нашими домами посевами и скотиной?

– Да, Коснятин, скажи, что будет с нами? Или нынче Ярослав решает только свою судьбу?

– Может, он забыл, что он новгородский князь? Может, он предал нас?

Коснятин выпрямился. Его рука легла на рукоять меча.

– Князь ничего не забыл! – гневно выкрикнул он. – И вам не стыдно кричать о нем такое?! Не он ли снял с вас тяжелые подати Киева? Не он ли помог тебе, Боригор, когда три твои ладьи затонули у острова Варни? Не он ли дал тебе, Шелот, дом и денег, когда твое хозяйство пожрал пожар? И не вам ли, честные купцы Новгорода, он позволил беспошлинно возить товары по Мутной аж до самой переправы в Смоленске?

– Да, это верно, – подтвердили незнакомые голоса. – Ярослав думал о нас…

– Он радел о вас, а вы?! – Этот крик раздался сзади.

Я обернулась. За спиной, в толпе, стоял Лютич. Живой и невредимый… Как же так?! Я думала, что Коснятин… Или посадник только сделал вид, будто хочет защитить меня, а сам поехал к кузнецу разузнавать о польском короле? Наверное, так и было…

– Вам ли, новгородцы, не думать о своем князе? – продолжал Шрамоносец. – Когда-то его отец, Владимир, тоже уходил от вас за море, и никто не называл его предателем. Вы просто ждали его возвращения…

Я поняла: «Шрамоносец желает ухода князя. Привел для этого дружину. Но зачем ему спасать Ярослава? Чтоб Святополк стал князем всей Руси и Горясеру ничего не грозило в предстоящей схватке? Может, Лютич уже приглядел для себя или для дружка-наемника место посадника в Новгороде? То-то он так расспрашивал о Горясере… Где тот, что делает…»

– Да, тогда Владимир ушел и вернулся втрое сильнее, – зашумели в толпе. – Кузнец прав…

Рядом со мной плюгавый мужичок сдернул шапку и задумчиво почесал лоб.

– Правда его, – неожиданно признал он. – А чего нам бояться? Любому князю нужны и гончары, и кожемяки… Простому люду все одно – работай да работай…