Рене Ахдие - Ярость и рассвет

Особенное ощущение в ее груди вспыхнуло, и Шарзад подавила возглас. Это напомнило ей о том дне на прошлой неделе… когда летал ковер.

Круг света у головы Халида пульсировал желтым, мигая все ярче, прежде чем по спирали вознестись вверх в темноту. Затем он втянулся обратно в когтистые руки старика.

И ощущение возле ее сердца исчезло.

Халид осторожно выдохнул. Его плечи сгорбились, а напряжение начало отпускать тело.

– Спасибо, – прошептал он старику, голос халифа был сухим и жестким.

Шарзад глядела на этого знатока магии. И снова он смотрел на нее со странно проницательным выражением.

– Спасибо, – повторила Шарзад в недоумении.

Старик нахмурился, его немигающие глаза были полны обеспокоенности.

– Сеид…

– Я всегда ценю ваши советы. И знаю, что вас заботит, – перебил его Халид тихим голосом.

Старик замолчал, а потом произнес:

– Оно становится хуже. И только продолжит прогрессировать подобным образом.

– Опять же, я понимаю.

– Простите мою дерзость, сеид, но вы не понимаете. Я предупреждал вас раньше, и сейчас мои худшие опасения сбываются. Вы не можете далее продолжать этот фарс. Если не найдете способ поспать…

– Пожалуйста. – Халид поднялся на ноги.

Старик, отплыв назад, поклонился со сверхъестественной грацией.

– В который раз я благодарен вам. – Халид вернул поклон и поднял руку ко лбу в знак уважения.

– Не благодарите меня, сеид, – ответил старик, поплыв к двери из черного дерева. – Моя служба состоит в том, чтобы надеяться на великого короля. Позаботьтесь дать ему шанс, подтвердив мою правоту. – Он взялся за бронзовую ручку, остановившись, чтобы еще раз взглянуть на Шарзад, перед тем как исчезнуть в темноте, оставив их наедине.

Халид опустился на край кровати, его глаза были налиты кровью и черты прочно удерживали следы напряжения.

Шарзад села рядом с ним. Какое-то время она молчала; воздух потяжелел, перегруженный их невысказанными мыслями.

Затем Халид повернул к ней голову:

– Прежде чем…

– У тебя бессонница? – вставила она слабым голосом.

Он втянул носом воздух:

– Да.

– Почему?

Халид наклонился вперед, его черные волосы спадали ему на лоб.

Она взяла его за руку:

– Расскажи мне.

Он покосился на нее, и его взгляд, исполненный муки, лишил ее дыхания.

Шарзад обхватила его руку обеими ладонями.

– Пожалуйста, Халид.

Он кивнул:

– Прежде чем я начну, хочу, чтобы ты знала, как мне жаль.

Ее сердце дрогнуло.

– Из-за чего?

– Из-за всего. Но особенно из-за того, что я собираюсь тебе рассказать.

– Я не…

– Это бремя, Шази, – произнес он хриплым шепотом. – Этот секрет – обуза, которую я никогда бы тебе не пожелал. Узнав его, ты уже не сможешь отдать тайну обратно. Что бы ни происходило, ее холодная определенность останется с тобой. Страх, волнение, вина – они станут твоими.

Шарзад осторожно вдохнула.

– Я не скажу, что понимаю, потому что мне ничего не ясно. Но, если это твое бремя – если оно заставляет тебя мучиться, – я хочу знать.

Халид изучал фрагмент черного оникса под своими ногами.

– Ее звали Ава.

– Ава?

– Моя первая жена. Я женился на ней вскоре после того, как мне исполнилось семнадцать. Это был брак по расчету. Такой, о котором я договорился, чтобы избежать того, что считал гораздо худшей долей. Как же я тогда ошибался. – Халид переплел свои пальцы с ее. – Мне никогда не следовало править Хорасаном. Моего брата, Хассана, воспитывали как будущего короля. Когда же он погиб в бою, моему отцу было уже поздно пытаться исправить те годы, которые потратил на то, чтобы наказывать меня за предполагаемые преступления моей матери. У нас не было никаких отношений – ничего, только воспоминания о кровопролитии и мечты о возмездии. После его смерти я был не готов править, так же, как и любой мальчишка, исполненный ненависти. Как ты однажды сказала – я был предсказуем. Предсказуемо злым. Предсказуемо измученным.

Шарзад видела, как уставшие глаза Халида потускнели от воспоминаний.

– Я также был полон решимости стать всем тем, что мой отец презирал бы в короле. Перед смертью он хотел, чтобы я женился на Ясмине, с целью объединить королевства Хорасана и Парфии. После того как он умер, его советники продолжили настаивать на этой партии. Даже дядя Ареф считал, что это было бы мудрым, хотя и досадным решением. Я оставался непреклонным в своем отказе – до такой степени, что уволил всех оставшихся советников моего отца и начал искать людей для своего собственного совета.