Гэв Торп - Warhammer - Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I

Во взглядах собравшихся воцарились ужас и отвращение, когда до них дошло, что в бокалах было не вино, а кровь. С особым удовлетворением Хеллеброн отметила выражение ужаса на лицах многочисленных высших жрецов и жриц города. Вне всякого сомнения, слухи о подвигах сестёр уже разошлись по городу от вернувшихся домой солдат. Лидеры многочисленных культов Атель Торалиена тут же собрались вместе и яростно зашептались друг с другом.

Той, кто выступила из толпы и стала голосом собравшихся, оказалась Алаириат, высшая жрица Анаф Раэма. Её светлые волосы были тщательно уложены в причёску, имитирующую дикую гриву, вместе её скрепляли кости мелких животных. Так же её украшали висевшие на нитях из сухожилий, многочисленные ожерелья из клыков и когтей различных зверей. Её роба была сшита из десятков разных шкурок, а плащом выступала мохнатая медвежья шкура. Она носила маленькое декоративное колье, а золотая пряжка тяжёлого пояса была отлита в форме головы оскалившегося волка.

Взгляд жрицы порхал по толпе, которая становилась всё больше, когда во дворе собирались гости из других садиков. Она разок оглянулась на своих коллег, ища поддержку, и остановилась в нескольких шагах от сестёр.

— Где Летриус, помазанник Кхаина? — Алаириат пыталась говорить смело, но Хеллеброн уловила опасливые интонации в голосе и отметила, что жрица, посвящённая Беспощадной Охотнице, старательно избегала её взгляда.

— Мы убили предателя, — ответила Лириэт. Волна потрясения пронеслась по толпе.

— Он подвёл Кхаина, за что и был наказан, — сказала Хеллеброн.

— Его сердце было вырезано, а тело предано пеплу в позоре, — продолжила Лириэт с ноткой веселья в голосе.

Алаириат дважды открыла и закрыла рот, не вымолвив ни слова.

— Мы стали Невестами Кхаина, — сказала Хеллеброн. — Князь Кровопролития говорит через нас, и Он недоволен. Кхаин больше не желает быть изгоем, которого избегают те, кто живёт лишь благодаря Его долгой снисходительности.

— Вы убили Летриуса? Это неприемлемо! — эти слова произнесла Мелтис, лидер секты, посвящённой Нетху, стражу городских мавзолеев и усыпальниц. Она теребила свой белоснежный халат и умоляюще посмотрела на Хеллеброн и Лириэт. — Вы не должны были уничтожать его тело!

Хеллеброн улыбнулась, показав крапинки крови, окрасившие её зубы.

— Летриус жил силой Кхаина, так почему бы ему и не умереть от неё? — ответила она. — Он принадлежал Кхаину весь, и душа, и тело, и Кхаину мы отослали и то и другое.

— Мы пришли сюда не с угрозами, — сказала Лириэт, обращаясь ко всем собравшимся эльфам. — Мы ищем только равенства и свободы исповедания нашей веры, согласно договорённостям, которыми пользуются все остальные. Слишком долго мы плохо относились к Кхаину, покровителю Аэнариона, основателя Нагарита, величайшего из всех эльфов.

— Но теперь с этим покончено, — подхватила Хеллеброн. — Завтра мы будем прорицать подходящий облик нового храма Кроваворукого Бога, и со временем каждый сможет выразить своё почтение богу, который избавил нас от катастрофы.

— Это недопустимо, — рявкнул Кхелтион, первосвященник Эрет Кхиал.

Как глава культа Мёртвых, отдававших дань уважения мрачной богине, которая властвовала над жизнью и смертью, Кхелтион был негласным лидером всех городских культов. Многие считали, что он мог призвать свою покровительницу, чтобы выпустить рефаллимов, бесплотных духов, которые приносили кошмары и даже могли вырвать жизнь из спящей жертвы. Богатеи щедро платили секте для получения и передачи посланий душам умерших, а также поддержания дорогих саркофагов в залах Вечного сна, где упокоились их предки.

— Кто ты такой, чтобы говорить о недопустимости? — все взоры обратились к князю Аландриану, вставшему рядом с Лириэт, сердитая гримаса искривила его лицо. — Не забывайте о постных временах, когда городом правил князь Малекит. Не я ли был тем, кто приветствовал вас в нашем городе, дабы позволить нашим согражданам жить в мире со своими богами, чтобы Атель Торалиен процветал, а вы, соответственно, могли продолжить распространять свои послания поклонения и успокоения? Я был покровителем для всех вас, и к вере своих дочерей я отнесусь с не меньшим уважением. Или вы хотите, чтобы я лишил вас своей поддержки и выгнал из города, чтобы вы продавали свои молитвы и обряды на фермах и диких землях?

— Это не слишком мудро — обижать китарай, — сказал Кхелтион, приближаясь к Аландриану. — Их пути скрыты, а неудовольствие приносит смертным гибель.