Лоис Буджолд - Приманка

– Остатки ожерелья перешли ко мне, и я тоже ничего с ним не делала. Оно годы и годы хранилось у меня в ящике. Вот я и подумала: может быть, ты могла бы прикрепить бусины на концы тесьмы для Фаун.

Фаун в волнении заглянула в ладонь матери, взяла одну из четырех овальных золотых бусин и посмотрела сквозь дырочку.

– Нетти, сможешь? Даг, это не нарушит волшебства?

– Я думаю, что бусины – чудесный подарок, – ответил Даг, рассматривая ту, что вручила ему Фаун. На самом деле он думал, что подарок – это молитва матери о счастье дочери. Он посмотрел на Трил, которая только коротко кивнула ему. – Они замечательно красивы и будут чудесно выглядеть на темной тесьме, да и концы лягут лучше. Я сочту за честь принять такой подарок.

Бусины и тесьма были отданы в ловкие руки Нетти, и она быстро прикрепила бусины, превратив концы ниже узлов в бахрому. Когда она закончила, два браслета – один более темный, другой с медным отливом – легли ей на колени, как живые существа... которыми они в определенном смысле и были.

– Они будут хорошо выглядеть, когда Фаун отправится в твою страну, – сказала Трил. – Твои родичи узнают, что мы... что мы люди респектабельные. Правда, дозорный?

– Да, – ответил Даг, услышав в ее голосе мольбу и надеясь, что его ответ окажется правдив.

– Хорошо, – снова кивнула Трил.

Нетти завладела браслетами и убрала их – до послезавтра, когда она соединит ими эту невероятную пару. Скрепленная и получившая благословение, эта связь станет нерасторжимой, если оба сердца этого пожелают. Это был знак настоящего союза, который любой Страж Озера, обладающий Даром, не сможет не заметить. Браслеты были сделаны с верой, и Даг не сомневался, что будет помнить этот час до конца жизни, пока носит на руке тесьму с золотыми бусинами, будет помнить, как Искорка так самозабвенно оросила ее своей кровью.

«И если ее верное сердце остановится, я об этом узнаю».

«Один день», – была первая мысль Дага по пробуждении следующим утром.

Он ожидал, что канун свадьбы будет посвящен спокойным приготовлениям к небольшой семейной церемонии, что время, возможно, будет отведено для медитации с подобающей серьезностью перед тем шагом, который ему предстояло сделать, – и еще для того, чтобы заглушить тихий противный голосок, постоянно звучащий у него в сознании.

«Что ты делаешь? Как ты оказался в таком положении? Твои планы должны быть иными! Ты хоть имеешь представление, что случится, когда ты доберешься до дому?»

На последний вопрос достаточным ответом Дагу казалось простое «нет». Более сложные вопросы вроде «Как ты собираешься защищать Фаун, когда не можешь защитить даже себя?» или «Что будет с детьми-полукровками?» он пытался прогнать, хотя последней мыслью всегда оказывалось «Будут ли они отверженными и несчастными?», которая возвращалась снова и снова.

Однако после завтрака на ферму Блуфилдов явились не две соседки – подружки Фаун, появления которых Даг смутно ожидал, а еще и пять сестер подружек, четыре невестки, несколько общих родственниц и неисчислимое множество матерей и бабушек. Они походили на стаю саранчи наоборот: принесли с собой невероятное количество еды и принялись наводить порядок. Они болтали, они смеялись, они пели, они – по крайней мере младшие – непрерывно хихикали, они заполонили весь дом.

Мужчины Блуфилды быстренько разбежались по дальним полям. Даг, пораженный увиденным, задержался – на время.

Представления молодым женщинам были не так уж тягостны, хотя по большей части те испуганно молчали или нервно улыбались. Самые смелые, впрочем, увидев, как помогает ему Фаун, тоже захотели принять в этом участие, и скоро Дагу пришлось уклоняться от того, чтобы его непрерывно кормили и поили, как какого-то странного ручного зверька. Откормленный как на убой, Даг старался не задумываться над происходящим. Потом еще одна хихикающая компания во главе с суровой матроной вместе с Фаун, которая отказалась что-либо объяснять, загнала Дага в угол и принялась измерять различные части его тела – к счастью для его убывающего самообладания, все же за одним исключением, – а потом, заливаясь смехом, удалилась. Рабочая комната Нетти, обычно бывавшая тихим убежищем, оказалась полна гостей, а кухня, кроме того, стала еще и невыносимо жаркой из-за непрерывной готовки. К полудню Даг последовал примеру остальных мужчин и отправился в добровольное изгнание, хотя оставался достаточно близко к дому, чтобы слышать песни, долетавшие сквозь открытые окна. В отсутствие мужчин некоторые песенки, что неудивительно, стали довольно игривыми: в конце концов, шла подготовка к свадьбе. Даг порадовался, что странный выбор супруга не лишил Фаун этих удовольствий.