Ольга Шерстобитова - Полет ласточки

Несколько дней назад мне бы и в голову не пришло, что я могу позволить обнимать себя едва знакомому мужчине. И при этом радоваться непривычной теплоте его рук и жаркому дыханию, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Я не могу объяснить происходящее со мной даже себе. Но темный маг не обратил внимания на мое смятение, не заметил. Только еще сильнее стиснул.

За спиной Эжена раздалось покашливание.

— Долго меня не было? — поинтересовалась я, выпутываясь из объятий темного мага и смотря на Владу, которая весело улыбнулась.

— Три часа, — отозвалась она. — Выбрала, да?

— Да, — ответила я. — Можно мне одеться? — я задала этот вопрос раньше, чем Влада успела поинтересоваться, что именно я выбрала.

Эжен перенес по воздуху мою одежду, отвернувшись вместе с Гардом. Я натянула на себя все, что снимала до этого, удивилась тому, что все теплое. Колдунья на мой немой вопрос подмигнула и взглядом указала на брата. Нагрел заклинанием?

— Ну, так что? — спросила меня Влада, в нетерпении ковыряя носком снег. — Ты свет выбрала, да? Буду тебе в учебе помогать. Я, конечно, уже на третьем курсе, но всегда обращайся.

— Влада, я…

Как ей сказать и объяснить? Поймет ли? Мой отец был светлым. Брат тоже выбрал этот путь. Девушка, которая могла бы стать подругой… Да станет ли сейчас?

Мужчины посмотрели на меня, переглянулись.

— Кажется, Владлена, ей твоя помощь не понадобится, — спокойно констатировал Гард.

Маги сразу поняли, что я выбрала. Влада же растерянно посмотрела на меня.

— Не свет? — уточнила она, не веря.

Я кивнула, не в силах ответить. Она задумалась, но улыбнулась и почему-то подмигнула Гарду. Ее брат задумчиво смотрел на меня, сделал шаг вперед, подошел, взял меня за подбородок. Жест, к которому я уже настолько привыкла за последние дни, что перестала пугаться.

— Почему? — мягко спросил он.

— Хочу быть свободной, — тихо ответила я.

Гард и Влада о чем-то увлеченно спорили в стороне, не делая попыток подслушать наш разговор.

— Думаешь, свет не дал бы тебе такой возможности?

— Свет… Нет, он не для меня. Я просила светлые силы спасти родителей, но они умерли. Светлые маги заточили чуму в тот флакон, пусть и силы для этого дала им темная колдунья. И свет не уберег от пожара мой дом. От родителей даже могил не осталось! — сказала я, чувствуя, как по щекам бегут слезы. — Светлые силы ни разу не помогли мне и не спасли меня. Я обязана шансом изменить свою судьбу — темному магу. И жизнью брата тоже обязана вам. Где все это время был свет? Что он для меня сделал?

Я никогда не была плохой. Я не убивала. Не крала. Не совершала подлостей. Хотя иногда хотелось, — тихо созналась я. — Но я держалась. Останавливала себя. И лучше не становилось. Только хуже. Я работала, как проклятая все эти пять лет, но не смогла даже ни разу брату подарок на день рождения сделать. Да что там говорить, мне с ним поиграть некогда было, — при этих словах я почувствовала отчаяние. — И сколько я ни просила у небес помощи, не получила ее ни разу. Хотя я верила.

Невидимкой существовать тяжело. Но все было хуже во много раз. Меня воспринимали, как вещь. И не стало уже никакого света в моей жизни, кроме того, что брат давал. Как мне принять то, во что я уже не верю? Как согласиться на путь, когда все добро и весь свет, какой я видела, дал мне темный маг?

Не смейте осуждать меня за этот выбор. Он — мой. Он только мой, — всхлипнула я.

Какое-то время висела тишина. Лишь Эжен смотрел в мои глаза, по-прежнему не отпуская мой подбородок.

— Похоже, она перенервничала, — заметила Влада, оказываясь рядом и решая прервать молчание.

Эжен вздохнул и открыл портал.

— Я перемещусь на рассвете в условленное место, Гард, — сказал маг.

Влада нырнула в темную воронку, за ней ушел Гард, а Эжен все держал меня за подбородок, словно собирался что-то сказать, но так этого и не сделал.

Когда мы оказались в гостиной его дома, помог снять верхнюю одежду и указал кивком на кресло возле горящего камина. Эжен почему-то не стал зажигать свечи или создавать магические огоньки, от чего комната погрузилась в полумрак, а от знакомых вещей остались лишь очертания. Кажется, у нас входит с ним в привычку разговаривать возле огня. Я села, пытаясь перестать дрожать и успокоиться. Отвлеклась, рассматривая решетку, раскаленную от пламени. Толстые прутья почему-то казались клеткой для этой стихии. Но выпусти — и ничего, кроме пепла не останется. Такой может быть и магия, и ненависть, и любовь.