Анастасия Сычёва - Доказательства вины

— Он не будет их искать, потому что помимо тебя есть всего один вампир, которого он хочет убить, он сам мне сказал! — выпалила я, не в силах больше молчать. — И, если быть откровенной, я считаю, что этот вампир заслужил смерть!

После небольшого молчания, когда Адриан удивленно смотрел на меня, он спросил:

— И кто же это?

— Лэ… Филипп Лэнгстон.

— Бывший советник? О, понимаю. — Я ждала вопросов, но вместо этого архивампир презрительно усмехнулся. — Лэнгстон в свое время приложил множество усилий, чтобы предотвратить Кровавую войну, а впоследствии — чтобы остановить Арлиона, и мой отец всегда считал его другом. Поэтому Арлион решил от него избавиться?

— Это Лэнгстон пытался предотвратить Кровавую войну?! — От изумления я забылась и невольно повысила голос. Перед глазами как наяву возникло бездыханное тело Исабелы и мертвые от горя лица Арлиона и Магнуса, и от этой картины мои руки затряслись. — Адриан, ты ничего о нем не знаешь! Сто лет назад именно Лэнгстон организовал заговор против твоего отца, он подталкивал обе страны к войне!

— Неужели? — саркастически спросил Адриан, и я поняла, что он мне не поверил. — Тогда какой резон Арлиону его убивать, если у них была одна цель? Один организует заговор, а другой убивает королеву?

Секунду я смотрела на него, и, должно быть, было в моем взгляде что-то такое, из-за чего на лице архивампира вдруг отразилась тревога.

— Арлион не убивал твою мать, — наконец тихо сказала я. — Это сделал Лэнгстон.

В тот же самый момент я поняла, что перегнула палку. Затронула запретную тему и произнесла именно то, чего лучше было бы вообще никогда не говорить. Глаза Адриана превратились в куски темно-серого льда, и, когда он посмотрел на меня, я невольно отшатнулась назад: выражение его лица было по-настоящему жутким. Все-таки, несмотря на то, как сильно изменились за это время наши отношения, предрассудки против Этари по-прежнему были сильны, и Адриан не был готов услышать новую правду, и уж тем более — принять ее.

— Это Арлион так промыл тебе мозги? — спросил архивампир таким нечеловеческим тоном, что мне впервые за все время стало реально страшно.

«Соври!» — во весь голос завопила интуиция, но я, словно под гипнозом, медленно покачала головой:

— Нет. Я это просто знаю.

— Просто знаешь, — повторил он и усмехнулся. Черты лица Адриана заострились, и оно теперь походило на человеческое лишь отдаленно. — Что ж, это был отличный план. Ты собралась по очереди настраивать меня против приближенных? Остроумно. И, главное, как раз в духе твоей семьи. Только ты просчиталась и взялась за дело слишком быстро. Еще несколько месяцев тебе стоило подождать.

— Что?! — Я изумленно вскинула брови, меньше всего ожидая подобного обвинения, и, позабыв, что Адриан сейчас вновь походил на архивампира-правителя, который ненавидел меня два года назад, шагнула к нему. — Это абсурд!

— В самом деле? — Он отстранился, когда я попыталась взять его за руку, и я дернулась, как если бы он меня ударил. — Сначала ты позволила самому кровавому архимагу в истории сбежать, а сейчас пытаешься очернить вампира, который всегда был предан престолу, и думаешь, что это сработает? Только у тебя ничего не выйдет.

Он резко повернулся ко мне спиной и направился к дверям. Растерянная, я не знала, что делать, и сделала несколько шагов следом за ним, будто рассчитывала его вернуть. На пороге Адриан ненадолго остановился.

— Возвращайся в академию как собиралась, Корделия. Виктор откроет вам с Люцием завтра портал.

— Адриан, подожди! — крикнула я, ощущая, как в груди медленно разливается удушающая пустота, грозящая задавить меня целиком, и голос из-за этого прозвучал очень тонко. Или это просто слезы подступали?

Этого не может быть. Это все происходит не со мной, а с кем-то другим. Этот мужчина не мог так со мной поступить после всего, что с нами случилось!

— Это не просьба, а приказ, — голос холодный, как зимняя стужа, и тон… точно я говорила с королем, а не с мужем.

Дверь за ним закрылась, и я осталась одна посреди комнаты.

Полночи я просидела на кровати, не гася свет, и ждала, когда вернется Адриан.

Но он так и не пришел.

До утра я пролежала на кровати поверх одеяла и равнодушно смотрела, как ночная тьма за окном сменялась серыми сумерками. Мысли текли медленно, вяло, тяжело и своей беспросветностью напоминали мне смолу. Временами мне казалось, что эта вязкая черная жижа затопит меня целиком и я в ней попросту задохнусь. Остаток ночи я провела то проваливаясь в недолгий тревожный сон, то находясь в полубодрствующем состоянии, когда реальность видится как будто через плотную туманную пелену.