Ирмата Арьяр - Белое пламя

— Поверить не могу, чтобы высший мастер позволил взять себя в заложники.

— Это добровольный шаг с его стороны. Он вырвался бы, конечно, но не стал сопротивляться при захвате, чтобы не плодить жертвы и не углублять вражду. Отец оценил и обращался с ним почтительно. Только покидать пределы Империи ему было запрещено. Таррэ даже немного меня обучал. Не как наставник, правда.

Это не объясняло унизительного раболепия Таррэ. Не объясняло наглости принца, требовавшего от лордов и вейриэнов отчета так, словно имел на это право! Это объяснялось только одним словом — измена. Возможно, того же Таррэ и главы Совета или всего его состава.

Нет, я никогда не стану учеником белоглазого мастера. Чему такой может научить? Лебезить перед вчерашним врагом? Мы ведь не раз в прошлом воевали с Империей.

Когда мы на закате достигли предгорий и миновали рубеж, за которым лежали равнинные владения огненного короля, принц Игинир скомандовал привал. Ради нас с Кандаром. У меня уже зуб на зуб не попадал от холода. Снежные драконы — чрезвычайно холодные создания. Мой товарищ тоже посинел. Нам протянули флажки с каким-то бальзамом:

— Разотритесь, а еще лучше — выпить.

«Рогнус, это можно пить?» — «Разотрись. Напьешься чуть позже. Корень солнца — убойная штука, как я слышал».

Я растер руки, лицо и шею. Подумав, скинул сапоги: пальцев уже не чувствовал. Тоже растер. Кожа мгновенно раскраснелась, по жилам побежала горячая кровь. Пока я возился, Кандар, не мудрствуя, хлебнул из фляги, стремительно повеселел и начал обдирать кустарник для костра. Когда я присоединился к нему, принц Игинир приказал нам отойти подальше: ласхи не любят огня. Отряд расположился на голой вершине сопки, покрытой снежком. Белые горы вздымались на горизонте мощной стеной.

Почувствовав ледяное прикосновение Рогнуса, я поежился. «Ну, и когда можно будет снять пробу с Корня солнца? Я замерз!»

«Сейчас согреешься, потомок, обещаю. — В голосе предка слышалась улыбка. — Мы решили подарить тебе кое-что. Сейчас, а не когда-то. Это не отменяет обещанного через Сирьета. Ты же помнишь, Дигеро, что наступил тот час, когда лорды и леди приходят в святилища для общения с предками рода? Именно на закате, перед наступлением ночной тьмы. В это время мы все — и люди, и духи — наполняем Чашу Цветка. Яррен искал ее под землей, в недрах. А она — в Поднебесье, друг мой. Но мало кто ее увидит. Я поделюсь с тобой своим зрением. Но сначала я покажу тебе мою память — то, каким был расцвет Белогорья. Смотри и запоминай, сынок».

Он коснулся моего лба не как обычно, а едва ощутимым поцелуем невидимых губ.

И небо словно распахнулось, озарившись жемчужным сиянием, а над Белыми горами соткался белоснежный огромный цветок, похожий на лотос. Его величина была невероятна — он вздымался над горами тысячелепестковой короной, от края до края. Он дышал, пульсировал и расцветал. Так играет огонь в очаге. Эальр — очаг на языке айров. Его белоснежные лепестки непрерывно распускались, перетекали в вечном движении, источая свет и силу. Дивную силу, от которой пело сердце и воспаряла в небеса душа.

Мне казалось, что я смотрю на это чудо из Поднебесья, вижу просвечивающие сквозь текучее пламя горные рельефы, чувствую каждый лепесток. Я видел его сердцевину цвета нежной золотисто-розовой зари. Это марево сияло над хрупкими шпилями дворца, плывущего над долиной Лета. И горы… сами горы были гигантской чашей, державшей цветок белого пламени в ладонях. Ничего более грандиозного и прекрасного я не видел и уже не увижу.

«Не увидишь, пока не вернется сердце белой магии и королева, — вздохнул дух. — Ты видел то, что я помню. Сейчас это выглядит так…»

Меня словно в сердце ударили, и я едва сдержал крик. Жемчужное сияние резко потускнело. Стройные очертания оплыли в пену. Лепестки цветка — уже не такого огромного — поблекли и хаотично свивались, а в сердцевине зияла дыра, посыпанная бело-серым пеплом. Рана, огромная рана расползалась по белому лотосу. Цветок умирал.

По щекам потекли слезы. Что бы ни случилось со мной, теперь я знаю, ради чего жить и дышать. И я вдруг странным образом почувствовал, что мой бесплотный дух-хранитель тоже плачет. Беззвучно и страшно.

«Рогнус?»

Он не ответил: нам помешали.

По мягким кошачьим шагам за спиной я понял, что приближается принц, но не повернулся. Провел ладонью по щеке, растерев мокрую дорожку.

— Что с тобой, Дигеро? — удивился Игинир. — Осторожнее с Корнем солнца. С непривычки может ударить в голову.