Ирмата Арьяр: Белое пламя

— А ты не мог им это сказать?

— Да надоело всякий раз оправдываться! Все считают, что изворачиваюсь.

— А разве не так? Вот как ты определил, что это рецепт айров?

— Ничего я не определил. Я лишь предположил это, исходя из того, что даже Эстебан не смог разобраться, что там за сулема во флаконе, а он сильнейший маг, не чета мне. Следовательно, либо Тьма, либо айры. Но говорилось всего лишь о запретной магии, значит, остаются айры.

Мы прошли мимо помощников, застывших с каменными лицами.

— А какая именно магия? — спросил я. — Не все, что от айров, запретно. Белая — тоже от них.

— Белая адаптирована к людям, потому мы и наследники. А чтобы применить чистую магию айров, нужно самому быть божеством. У других не получится. Даже если брать их рецепты, вылезет куча побочных эффектов, если не полная противоположность.

— Знаю, — поморщился я. Совсем меня дураком считает. — Ты мне решил по второму кругу лекцию по истории магии прочитать? Единственное, что действует стопроцентно, — ритуал единения душ, но он изначальный.

Решив обойтись без невидимых троп, мы направились в просторный коридор, заканчивающийся балконом — площадкой для крылатых гостей. Двери с хрустальными вставками были гостеприимно распахнуты. Вид на горные хребты открывался настолько величественный, что невозможно не задержаться. Рогнус обещал предупредить меня, когда я понадоблюсь северянину, который, похоже, все-таки добился встречи с лордом Эстебаном.

Я сразу создал полог бесшумности. Не зря же полукровка со мной пошел и о своих делишках забыл. Он оперся о перила балюстрады, вдохнул полной грудью морозный воздух, любуясь ослепительными вершинами.

— Все-таки здорово здесь. Снаружи. А внутри, если копнуть… Как в том флаконе. Мерзость. Я скажу тебе, что там, Диго. Учитель разрешил. Там зелье, меняющее не сущность, как заподозрил глава Совета, а внешность. Телесность. На противоположную.

— Все-таки ты определил на глазок и с ходу, гений ты наш, — еле выдавил я, ужасаясь услышанному до озноба в сердце. Лэйрин! Что с ним сделали?

— Нет. Я уже знал. Мне наставник сказал. Рагар видел эту гадость в руках Хелины. Лэйрин вырвался и бежал из замка, и учитель выводил из него эту отраву всю ночь. Но последствия сразу не исчезнут.

— Но зачем это понадобилось миледи? Она же мать! Риэнна!

— Не знаю. Все мои версии кажутся далекими от истины. Может быть, дело в том, что уже ни для кого не секрет: Роберт испытывает к сыну противоестественную любовь. И она решила, что женская внешность защитит Лэйрина от этого чудовища. Может, причина преступного поступка Хелины совсем иная: например, месть Роберту, чтобы оставить его без наследника. И это после того, как столько лет добивалась признания сына. Женская логика для меня непостижима.

— Боги, как все… отвратительно!

— Не то слово.

— Почему ты мне это рассказал, а не Эстебану?

— Потому что и Рагар ему не сказал. А тебя Совет будет использовать как соглядатая. Не всегда верь своим глазам, Дигеро. Это просил передать тебе мой наставник. А от себя скажу… Знаешь, мне казалось, у меня никогда не будет друга среди этих напыщенных лордов. Но ты мог бы переменить мое мнение. С тобой легко. Ты позволяешь человеку быть самим собой, не осуждая и не ломая под себя. И сам остаешься самим собой, не подстраиваясь. Это редкое качество.

Мне стало неловко от его похвалы. Незаслуженной причем. Знал бы он, что я иногда о нем думаю и как осуждаю!

— Настолько редкое, что я им не обладаю, — пробормотал я. И, вполне научившись резко перепрыгивать в разговоре на другую сторону пропасти, спросил: — Я в этой истории с Гайиром не понял одной вещи: зачем он натравил на тебя старуху? Почему он хотел тебя убить?

— Да хотя бы потому, что он ненавидит полукровок, — усмехнулся Яррен и дружески хлопнул меня по плечу: — Прощай. Моя карета подана. Ах, да. Еще просьба: поцелуй там за меня какую-нибудь принцессу. Говорят, их прорва в столице и все заколдованы, а Рагар, сволочь такая, опять меня тут одного оставил.

Засмеявшись над моим обескураженным видом, полукровка легко вскочил на перила и, распахнув руки как крылья, свалился в пропасть.

Внизу раздался возмущенный вопль:

— Идиот!!! Ты мне все крылья переломал, риэн инсеистый! Если ты когда-нибудь промахнешься, ловить не буду!

Я перегнулся через ограждение: Яррен уносился вдаль на спине снежного ласха.

Весь он тут, подумалось. Рисуется даже передо мной. Или… тренируется при любой возможности? Вот смог бы я так безоглядно грохнуться в пропасть на спину летящего дьявола?