Генри Берд - Холестерин колец

Ни от чьего внимания не ускользнуло, что некоторые слова этого формального приветствия Артопед намеренно выделил.

— Приветствую и поздравляю, — ответил ему шеф Зеленых Коммандос. — Пусть правление ваше и брак завершатся не раньше конца вашей жизни.

И стиснув ладонь Артопеда он раздробил ему несколько пальцев.

Оба с неприкрытой ненавистью озирали друг друга.

— Давайте все отправимся в Дом Целения, — сказал, наконец, Артопед, осмотрев свои покалеченные пальцы, — ибо у нас накопилось немало ран, которые мне предстоит исцелить.

К тому времени, когда все они достигли дворца, многое было сказано между ними. Все благодарили Гельфанда за то, что он своим флагом столь своевременно подал сигнал к атаке. Многие дивились мудрости, позволившей ему догадаться, что помощь близка, но по этому поводу Маг хранил странное молчание. Все печалились также, что Древоблуд не может в сей день разделить с ними радость победы, ибо по дороге из Кирзаграда на зеленого великана и его верных Ди-Этов коварно напали черные орды Потусторонних Кроликов Сыроеда. От могучей некогда армии не осталось ни единого стебелька. Мопси и Пепси, услышав о гибели своих плодовитых морковок, пролили обильные слезы и даже пустились с горя вприсядку.

— А теперь, — произнес Артопед, указывая израненным воинам на бетонный бункер, — удалимся вон в тот застенок… э-э-э… в Дом Целения, где мы сможем избыть все, что нам досаждает.

И он со значением уставился на Фарашута.

— Лекарь-шмекарь, ми ист в полный порядок, — возразила ему Йорака, глядя на Фарашута, словно собака на свежеподжаренный бифштекс.

— Делать что я говорю! — приказал Артопед и топнул ногой. После недолгих слабых протестов все подчинились Артопеду, не желая его обидеть. Оказавшись внутри, Артопед напялил белый халат, подцепил пластмассовый стетоскоп и заметался туда-сюда, осматривая пациентов. Фарашута он отправил в уединенную палату, подальше от прочих.

— Для Заместителя Роздора — обслуживание по высшему классу, — пояснил он.

Вскоре все уже выздоровели, не считая нового Заместителя. Артопед заявил, что состояние Фарашута того и гляди резко ухудшится, а потому необходима немедленная операция. Он сказал, что присоединится ко всем остальным попозже, на пиршестве в честь победы.

Пиршество, происходившее в главном кафетерии дворца Бенелюкса, являло собою зрелище, которое стоило видеть. Гельфанд добыл откуда-то гору деликатесов — тех самых, как вскоре выяснилось, что составляли военный паек Мага. Целые ярды гофрированной бумаги, отражая свет складных фонариков, слепили глаза гостей. Гельфанд на собственные средства нанял оркестр из двух троллей, и те услаждали обедающих серенадой, стоя на невысокой эстраде из старых корзин из-под апельсинов. Для начала все надулись дешевого виски, поданного прямо в бочонках. Затем гости — окосевшие эльфы, налимонившиеся гномы и множество в зюзю пьяных существ уже неопределимой принадлежности — с полными подносами перебрались к банкетному столу и принялись трескать так, словно это была их последняя трапеза.

— Дураки-дураки, а соображают, — поводя вокруг мутными глазами, сказал Гельфанд стоявшему слева от него Ловеласу.

Маг, облаченный в сверкающие новые клеши, а с ним пьяненькие хобботы, Ловелас, Гимлер и Йорака тяжело опустились на установленные во главе стола почетные складные стулья. Только отсутствие Фарашута с Артопедом одно и не позволяло открыть торжественное заседание.

— Куда они подевались, как по-твоему? — в конце концов поинтересовался Мопси, перекрикивая лязг подносов и пластмассовых графинов.

Ответ на свой вопрос или по крайней мере на половину вопроса он получил, когда вращающаяся дверь банкетного зала резко распахнулась и на пороге объявилась заляпанная кровью взлохмаченная фигура.

— Топтун! — воскликнул Пепси.

Сотни голов повернулись, оторвавшись от пиршества. На пороге стоял так и не снявший фартука Артопед, от маски и до сапог покрытый запекшейся кровью. Одна рука его была неряшливо забинтована, а под глазом неприятно светился свежий фонарь.

— Ф тшем дело? — спросила Йорака. — Где ист красафтшик Фарашуттер?

— Увы, — вздохнул Скиталец, — Фарашут покинул сей мир. Я старался, как мог, исцелить его раны, но тщетно. Они были слишком многочисленны и глубоки.

— Да как ше это? — запричитала Реготуниха. — Он ше был совсем здоровенький, когда ми уходить!

— Общий износ организма плюс контузии, — еще раз вздохнул Артопед, — да плюс осложнения. У бедняги были жестоко повреждены кутикулы. Ни единого шанса на спасение.