Андрей Буторин - За краем земли и неба

– Как нас называют долгоживущие, – уточнил Беляк.

– Да, несчастные долгоживущие, которые существуют такой короткий срок…

– Но это-то откуда ты знаешь про нас?

– Я чувствую не только всю свою семью. Я немного чувствую и вас… Долгоживущих я чувствую только здесь и сейчас, а вас – очень далеко. Мне не заглянуть полностью.

– Так вы еще и наши мысли читаете?! – ахнул Беляк и хлопнул себя по коленям.

– Нет, не так… Я не знаю, что вы думаете, но я немного вижу, что видите вы.

– И что же ты видишь про меня?

– Я вижу мало и недалеко. Но там, где я вижу, – ты везде воюешь. Ты больше Солдат, чем Учитель.

– Откуда ты знаешь, что я был Учителем? – дернулся Ачаду.

– Это я тоже вижу. Это недалеко и недавно.

Акмээгак замолчал. Молчал и Ачаду. Он начал верить отурку и сам этого испугался. Вся его прежняя жизнь казалось ему сейчас такой пустой и ненужной. Бесполезной! И такой ерундой… в самом деле, будто короткий болезненный щипок. Что он делал раньше? Чему он учил детей?! Ерунде, ерунде, ерунде!

Ачаду вскочил с кресла.

– Давай заканчивать! Все, хватит, я готов. Только один вопрос напоследок: зачем ты привел меня в эту башню? Разве мы не могли поговорить на берегу?

Отурк качнулся. Защелкали когти. «Волнуется, гад! – весело подумал Беляк. – Чего-то он не договаривает!»

Нэсэ снова замер, только блеснули зеленью глаза.

– Скажу. Ты не спрашивал – я не стал говорить. Теперь скажу. И попрошу кое-что. Тебе ведь все равно это не нужно…

– Что? – удивленно заморгал Ачаду.

– То, что висит у тебя на шее.

– Дусос?! – Беляк прижал к груди ладонь. – Нет. Я тебе его не отдам! Это не моя вещь.

– Но когда я тебя убью здесь…

– То сможешь его забрать и так? – продолжил Ачаду и злобно прищурился. – Только попробуй! Ты ведь говоришь, что я все равно буду живой, только не здесь? Так вот, я обязательно вернусь сюда, если ты тронешь дусос, и уничтожу всю твою семью… Нет, я убью твою царицу! Ведь ты говоришь, что я – Солдат? Значит, я это сумею, поверь мне!

– Разреши хотя бы воспользоваться им временно! – Похоже, что отурк внял угрозам человека, мало того – поверил в них. В его голосе явственно послышалась мольба. – За это я обещаю тебе… Ведь ты говорил, что это не твоя вещь?

– Да, я обещал вернуть ее мальчику. – Ачаду немного остыл, заметив состояние Нэсэ.

– А я обещаю, что верну ее за тебя!

– Как ты найдешь мальчика? Ты даже не видел его!

– Видел. Твоими глазами. И я его найду, предоставь это мне! Я обещаю, а это много значит для меня. Для всех нас, кого вы зовете отурками!

– Допустим, найдешь. Вернешь ему дусос. И тут же убьешь. С извинениями!

– Нет, его я не убью. Я не очень понял, но он не маложивущий… Не совсем маложивущий.

– Что за чушь… – начал было Ачаду, но вспомнил вдруг, кем был отец Хепсу. – Ладно, я тебе верю. Разрешаю попользоваться дусосом. Только объясни, зачем он так тебе нужен? И еще, ты так и не сказал, зачем привел меня в башню?

– Привел как раз поэтому… – Беляку почудилось, что Нэсэ смутился, хотя это и казалось невозможным. – Я думал, ты умеешь издавать глубинные звуки. Здесь все подготовлено, чтобы принять их, усилить, запомнить, изучить.

– Для чего?! – Черные брови Ачаду зашевелились.

– Глубинные звуки слышит не только тот, кто их издает.

– Разумеется, – кивнул Беляк, – я понимаю!

– Ты не понимаешь. Их слышат многие… в глубине. И они могут открыть многие миры иных измерений даже тем, кто не живет, как ты, везде и всегда. Они могут показать их даже мне…

– Но как Хепсу, мой ученик, мог научиться издавать такие звуки?! – воскликнул пораженный Ачаду.

– Этому не учатся. С этим рождаются, – сказал Акмээгак и, выбросив вперед верхние длинные лапы, мгновенно разорвал мощными когтями горло Учителя.

…Горло саднило. Будто песка наглотался. Семен машинально погладил его и вжался в этот проклятый рыжий песок, пытаясь сильнее в него зарыться. В промежуток меж двух бурых валунов просматривался приличный участок блекло-оранжевой пустыни. Однотонный пейзаж несколько разбавляли многочисленные вкрапления красно-коричневых камней. Здесь все было выдержано в теплой цветовой гамме. Даже небо отливало грязно-розовым.

«Как на Марсе», – вынырнула непонятная мысль. Подобные странные, ни на что не похожие мысли посещали Семена частенько. Случалось, и бронебойный лучер, ствол которого он как раз просовывал сейчас между камней, называл про себя «пэтээром». Бессмысленное словечко, глупее не придумаешь! Но придумалось вот… Или залги, эти злобные твари, тошнотворные уроды, которые лезут и лезут, словно тараканы (а вот и еще один подарок подкорки!), – откуда они берутся в таком количестве? Их Семену все время почему-то хочется назвать «чехами». Тьфу! Слово хоть и непонятное, но для залгов слишком уж красивое. Сколько ребят полегло от этой нечисти!