Наталья Жильцова - Отбор

Черви в каньоне зашевелились, а у меня сердце сжалось от жуткого предчувствия. Ведь пелена-то не древней магией закрыта, а обычной! И ритуальное жертвоприношение вполне может…

— Ты что творишь, идиотка?! — раздались одновременно несколько выкриков, включая и закадрового репортера.

Тотчас три огромных червя рванулись вверх и забились о магический щит, привлеченные эмоциями и запахом крови. Анабель же истерически расхохоталась, расчертила в воздухе какой-то магический символ и… спрыгнула с моста к ним навстречу!

Соприкосновение с окровавленной жертвой для защиты императора оказалось последней каплей. Раздался тонкий звон, словно разбился хрустальный бокал, и пелена, сдерживающая огромных тварей, исчезла!

А в следующий миг Анабель поглотила оскаленная пасть червя.

По обе стороны каньона раздался истошный визг. Визжали и прошедшие испытание претендентки, и мы с Ларией.

Принц Дамиан опомнился первым.

— Саботаж! Всех в портал! — раздался его крик.

Я увидела как стражники буквально силой тянут перепуганных, растерянных невест к сияющей арке.

И вместе с тем магические перегородки пришли в движение, выталкивая вперед единственную оставшуюся передо мной претендентку!

— Не хочу!!!

Ларин закричала, забилась о золотистую преграду, пытаясь вернуться обратно в спасительный коридор, а я с ужасом смотрела на нее не в силах ничем помочь.

А ведь был бы у меня ментальный щит, я бы прикрыла ее!

— Беги! — закричали с той стороны. — Беги быстрее!

Всхлипнув, девушка развернулась и помчалась вперед.

Я видела, как к краю каньона рванулся Дамиан, но у моста был остановлен золотым сполохом купола древней магии. Видела его попытки что-то сделать. Однако Дамиан был принцем, а не императором, и пробиться через защитный купол не мог. Как не мог и остановить испытание.

Но почему не вмешивается сам император?! Почему своей силой не закроет каньон снова?! Да он может просто отменить испытание, и тогда купол исчезнет! Так почему этого не делает?!

Вопросы в панике бились в голове. Им вторили нервные выкрики закадрового репортера. Все еще надеясь на чудо, я неотрывно следила за тем, как Лария, задыхаясь от слез, бежит по мосту. Как устремляются вверх черви. Как первый, самый быстрый, изгибается, нависает над девушкой…

Лария успела пробежать лишь половину.

Рывок червя, последний крик, и ее не стало.

А потом я почувствовала, что золотистая стена выталкивает меня.

Черви бесновались. Еще немного и… неужели конец? Вот такой?!

Я встретилась глазами с Дамианом. Тот стоял на противоположном конце моста у края золотистой защиты купола и смотрел на меня. И по одному его взгляду, дикому, жуткому, полному страха и бессилия, я поняла, что для моего спасения Дамиан сделать ничего не сможет.

Сознание на миг затуманилось от страха. Чужие крики с другой стороны каньона резанули по ушам, перед глазами встало лицо бабушки…

Но тотчас исчезло, а меня охватил гнев.

Сейчас огромное количество людей, включая моих подданных, смотрит эту трансляцию в прямом эфире. И что же — мне погибать перед ними с криками и в слезах?! Мне, де Арден, одной из тех, кто славится своей безупречной выдержкой?

Пусть у меня нет сейчас ментального щита, зато осталась королевская кровь. И воспитание, которое вкладывали в меня с детства.

Вспыхнуло в голове наставление рода, выбитое на стене родового алькова уединения: «Никогда не позволяй эмоциям брать над собой верх. Эмоции убивают разум. Только чистое, холодное сознание ведет к истинному величию, и даже смерть не может служить оправданием слабости».

Я ступила на мост.

Глубокий вдох. Я не позволю эмоциям выйти из-под контроля. Я уничтожу их все.

Шаг вперед. Мой разум чист.

Еще шаг, не глядя по сторонам. Мое сознание свободно.

Я иду, и ничто не заставит меня дрогнуть. Так учат принимать смерть в роду де Арден — с достоинством и абсолютным спокойствием, невзирая на обстановку.

Я иду, и теперь готова умереть.

Я иду.

Иду.

Иду…

— Ариана! Ариана, как вы?

Я не сразу сообразила, что мои плечи обхватили руки принца, да и то только благодаря боли — слишком сильно Дамиан их сжимал.

— Все позади, Ариана!

Он повторял это снова и снова, кажется, больше для себя, чем для меня.

Вокруг раздавались какие-то крики. Восторги, поздравления, переживания — все это сознание, введенное в транс, который в нашем роду назывался «Подготовкой к смерти», воспринимало с трудом. Сейчас ни прохождение испытания, ни чужие восхищения значения не имели. Естественным и неизбежным для меня было только одно — моя скорая гибель.