Катерина Снежинская - Подчини волну!

Вейр, открыв дверь смотровой, обернулась к Каркуну.

— Я ничего не знаю о физиологии акшара. Я понятия не имею, чем и как вы отличаетесь от людей…

— Зашибись! — отзывался «темный», стоящий с боку от нее. — Сколько времени прошло, а мы все «нелюди».

— Простите, — вполне искренне извинилась доктор, действительно не собирающаяся никого унижать, — я имела в виду, генномодифицированные люди…

Один из мужчин, занесший раненного внутрь, заглянул ей через плечо, нависнув сверху, как скальный выступ. И медленно, как показалось доктору, нарочито медленно, отправил в пасть пару подушечек жвачки. Говорил он также медленно:

— Детка, иногда лучше жевать, чем говорить…

— Оставьте ее в покое, — прокаркал хриплый, — дамочка, сделайте все, что можете. И — Дева Непорочная! — хватит тянуть время. Мое терпение не резинка… — он кашлянул, будто смутившись, — не резиновое оно.

И вот только тут Вейр стало страшно. Не до потери сознания и дрожащих рук. Но под ложечкой противно и тоненько засосало. Она осознала, что сам процесс перехода от жизни к смерти ее не пугает. Против него доктор ничего не имела. А вот ждать, когда это дело будет запущено — страшно. И еще до нее дошло, что ожидание может стать и болезненным. Вот этот самый громила, старательно пытающийся быть вежливым, может сделать его очень болезненным.

Доктор вытерла о юбку взмокшие ладони и шагнула в смотровую, старательно глядя перед собой. Как и всякий нормальный человек, ожидание она приятным не считала. Как и боль.

Проектировщики кресла, хоть и современного, с контролируемыми размерами, все-таки, рассчитывали на детей, а не на здоровенных мужиков, сравнимых ростом с баскетболистами. И раненый свешивался с него, как осьминог со стола шеф-повара — все конечности в стороны. Впрочем, пожалуй, ему было все равно. Когда находишься без сознания, не до удобства.

А вот тот факт, что он не приходил в себя даже тогда, когда его таскали, настораживал. Первое правило оказания экстренной помощи: осмотри тех, кто молчит. Если у пострадавшего хватает сил орать, то, скорее всего, ничего серьезного с ним не случилось. А вот если он лежит в «отключке» — дело плохо.

Раздеть парня, конечно, никто не удосужился. Пришлось Вейр самой и кресло в кушетку раскладывать, и инструменты из автоклава доставать. Пальто на пациенте она просто распахнула. Потому что сшито оно была из материала, здорово смахивающего на натуральную кожу — ножницы его не брали. А вот водолазку под ним доктор просто разрезала. Ткань была мокрая насквозь. Видимо, кровил раненый изрядно.

Стянув к бокам лоскуты, Вейр цокнула языком. Интуиция, имеющаяся у каждого хорошего врача, с самого начала приговаривала, что ничего хорошего она не увидит. Но реальность превзошла все ее ожидание. Одна пуля сидела у парня в плече — оттуда кровь и натекла в рукав. А две — в животе, пониже ребер. И вот это было совсем плохо.

— Все, что я могу — это перевязать. Приостановить кровотечение, обезболить пожалуй найду чем. Но ему надо к хирургу и срочно, — врач подняла голову, глядя прямо на командира и пытаясь всем своим видом убедить, что она говорит правду, только правду и ничего кроме правды. — Могу помочь при транспортировке. У меня есть закись азота. Я, конечно, не анестезиолог, но, думаю, с дозировкой справлюсь.

— Что такое закись азота? — прокаркал хрипун.

— Наркоз. Мы его используем для хирургической стоматологии… — Вейр потерла лоб, — веселящий газ.

— Действуйте, — кивнул головой командир.

Пистолет он свой так и не убрал, продолжая похлопывать им по бедру. И доктору казалось, что именно от этого навязчивого движения у нее начинает мерзко, тошнотворно ломить висок.

Но кое-как с работой она справились. Конечно, пациент не применил осложнить ей жизнь. Когда она заливала пластырем последний тампон, парень вдруг резко, как манекен, открыл глаза, вздохнул судорожно, толчками пропихивая в горло воздух. И схватил Вейр за руку.

— Не уходи, — даже не сказал, а потребовал он. Абсолютно ясным и четким голосом. Словно это не в нем три дырки было. — Не уйдешь?

Доктор молчала, ненавязчиво пытаясь освободить запястье, которое сжало, будто тисками. Как успокаивать умирающих террористов, у нее опыта не было.

— Я тебя не вижу.

Парень с силой, которой Вейр от него не ожидала, потянул доктора на себя. Ей пришлось опереться рукой на край кресла, чтобы не упасть на раненного.

— Бес… Не уйдешь? — снова потребовал он.