Ольга Куно - Шпионские страсти

— Исповедуйте одного человека! — выпалила я. — Это некий Джозеф Кантри, он лежит здесь, во дворце, и… умирает.

Сердце громко стучало. Я отлично понимала, насколько неподобающе звучала моя просьба, но всё равно не отступила ни на шаг и не опустила глаз.

По лицу кардинала невозможно было прочитать его реакцию.

— Насколько я понимаю, это Джозеф Кантри, также известный под именем Нарцисс? — уточнил Монтерей.

— Именно так. — Я не стала пытаться скрыть очевидное.

— И ты хочешь, — неспешно, даже вкрадчиво проговорил он, — чтобы я, кардинал, глава духовенства Эрталии, оставил все государственные дела и лично исповедовал человека, который даже не имеет дворянского титула? Более того, служит тайным агентом другого королевства?

— Дружественного королевства, — с напором уточнила я.

— Чужого королевства, — не принял моей поправки Монтерей. — Сегодня дружественное, завтра может стать враждебным. Итак, правильно ли я понял твою просьбу?

— Да, ваше высокопреосвященство, — подтвердила я.

И дальше будь что будет.

— Хорошо, — сказал кардинал, не тратя ни секунды на размышление. Чем поверг меня в состояние шока, невзирая на царившую в голове неразбериху. — Это может быть даже занятно.

И он, не дожидаясь моей реакции, вышел из комнаты. Я поспешила следом, чтобы показать ему путь.

Больше всего меня сейчас пугало, что, когда мы дойдём до места, Нарцисс окажется в забытьи и кардинал не пожелает ждать. Но нет, приблизившись к кровати, я увидела, что глаза раненого открыты. Монтерей опустился на стул, который прежде занимала я. Сама же я покинула комнату, так как присутствовать при исповеди запрещено, да и, мягко говоря, непорядочно. Тем не менее далеко уходить я тоже не собиралась; осталась дежурить за дверью.

Времени, как мне казалось, прошло немало. Беспокоясь о состоянии Нарцисса, я решилась слегка приоткрыть дверь.

Услышала слабый голос агента. Слов не разобрала, однако, судя по всему, исповедь ещё не закончилась, и я уже собиралась повторно закрыть дверь, когда услышала ответ кардинала:

— Ну что ж, сын мой. Я отпущу тебе грехи. Но с одним условием.

От удивления я расширила глаза так, что они едва не вылезли из орбит. Признаюсь откровенно, хоть я и служу кардиналу Эрталии, меня нельзя назвать по-настоящему благочестивым человеком, и на исповедь я не ходила уже достаточно давно. Но неужели ход этого таинства изменился так сильно, что теперь священник, отпускающий умирающему грехи, ставит ему при этом какие-то условия?!

Предполагаю, что сам Нарцисс удивился не меньше моего, но ничего не сказал, или, во всяком случае, я этого не услышала. Зато без труда разобрала дальнейшие слова Монтерея, который, не мешкая, озвучил своё условие.

— Выживи, — жёстко сказал он, вставая со стула. Но отходить пока не спешил и, глядя агенту прямо в лицо, продолжил: — Выживешь — и я отпускаю тебе все грехи. Начинай с чистого листа. Умрёшь — не обессудь. То, что будет происходить с тобой на том свете, меня не интересует. Будешь разбираться с архангелами своими силами.

Произнеся короткую молитву, он развернулся и направился к двери. Я даже не попыталась спрятаться, ошалело взирая на главу эрталийской церкви. Лишь инстинктивно отступила назад, предоставляя ему возможность выйти из комнаты.

— Значит, так, — обратился ко мне Монтерей, быстрым шагом шествуя по коридору. Разумеется, мне ничего не оставалось, кроме как, оставив свой пост, поспешить за ним. — Сейчас ты оправляешься к лорду Ибарре. Ему тоже несладко пришлось в часовне, но, полагаю, он уже пришёл в сознание. Пойдёшь к нему и попросишь лекарство для своего подопечного.

— Но лекари сказали, что никакое средство не поможет… — попыталась возразить я, хотя в душе уже затеплилась надежда.

Она всё сильнее разгоралась с каждой секундой, и приходилось сдерживать её практически силой, чтобы впоследствии не разочароваться вдвойне.

— Лекари знают своё дело, — и не подумал спорить кардинал. — А маги знают своё. Однажды лорд Ибарра уже помог человеку, с ранением которого не справлялись целители. Вот, кстати, и Ринольд. — Проследив за взглядом Монтерея-старшего, я действительно увидела поднимающегося по ступенькам Рэма. «Ринольд» было его настоящим именем, в то время как «Рэм» в действительности являлось прижившимся среди его окружения сокращением: Ринольд Этьен Монтерей. — Можешь расспросить его о подробностях. Мне же пора возвращаться к делам государственной важности.