Лоис Макмастер Буджолд - Разделяющий нож - В пути. Горизонт

— Полагаю, тебе нужно его носить. Просто не нужно… не сделай с ним чего-то глупого, хорошо? Помнишь, ты мне обещал.

«Пока я сама не похоронена и дышу», отдались ее слова эхом в его уме.

— Я не забуду.

Она мрачно кивнула. Внезапно, он подхватил ее, обнял, закружил и поцеловал в лоб.

— Что это с тобой? — выдохнула она в приятном удивлении, поправляя одежду, когда он поставил ее обратно.

— Ничего. Просто так.

Она уверенно наклонила голову.

— Это хорошая причина.

Крестьяне спорили друг с другом и дозорными, но все вместе неуклонно продвигались к тому, чтоб рассортировать животных для отступления, так что Даг не вмешивался. Седла для груза были наскоро переделаны для всадников, опустошены от их груза и укомплектованы одеялами

Конечно же, предположил Даг, у так называемой верховой лошади Бассвудов нет седла. Он задумался, будет ли лучше разделить двух детей между родителями или между лучшими ездоками, которыми была бы пара дозорных. При условии что все едут в одном направлении.

Он предвидел еще один спор об этом. «Ой-ей». Его сознание снова проделывало эту сумасшедшую штуку с ним, безостановочно проигрывая разные возможные и невозможные сценарии несмотря на то, что он на собственном неприятном опыте прекрасно знал, что мир никогда не оправдывает его ожидания.

Фаун принесла ему кусок сыра, обернутый в холодный поджаренный хлеб, оставшийся с утра. Он проглотил его вместе с несколькими глотками пресной теплой воды из своей фляги, обходя узкий периметр вдоль мутного ручья и вокруг слишком шумного лагеря, его Дар тянулся вдаль. И все же Аркади, а не Даг первым поднял голову от колен и повернул лицо к северу. Даг подпрыгнул и присоединился к нему — а Аркади уже стоял на дороге и смотрел вдоль нее.

Рот его приоткрылся в ужасе, а сам он позеленел больше, чем когда впервые увидел глиняного человека. Лошадь Сумах галопом скакала к ним. Стремена свободно свисали с пустого седла и били ее по бокам.

Каждый дозорный поблизости попытался остановить ее бег, призвав лошадь к себе, так что бедолага, не выдержав этого, повалилась на колени. Она поднялась и стояла, дрожа, а ее ноги и плечи были покрыты белой пеной.

Даг подбежал, ища следы крови или раны, пытаясь судорожно вспомнить, надела ли Сумах свой кожаный плащ, когда уезжала в жару. Он не был привязан позади седла…

Аркади дотронулся до пустого седла и простонал:

— Нет…

— Она — Редвинг, — сказал Даг сквозь зубы. — Она приземляется на ноги, как кошка. Мы всегда выживаем… — Он круто обернулся и закричал: — Вит! Фаун, Берри! Сажайте на коней этих проклятых крестьян! Дозорные, ко мне!

Люди забегали, закричали, затопали. Заспорили. Дозорные собрали коней и построили их неровной линией, ожидая приказов. Агонизирующим голосом, Аркади сказал:

— Отправляйтесь!

Даг посмотрел на север. На расстоянии мили внезапно появилась лошадь, несущая двух седоков, выскочив одновременно в зоне действия его Дара и зрения.

— Погодите, — сказал Даг.

Аркади повернул голову, следуя за его взглядом. Казалось непривычным наблюдать так мучительно разоблаченное выражение того, как последняя надежда человека возвращается к нему.

«Боги, Сумах», подумал Даг, «если кто-нибудь из нас двоих не получит сердечного приступа до того, как это все закончится, это будет не твоя вина». И тогда уже она унаследует свое командирство, умная девочка. Мучительные минуты проходили, пока нагруженная лошадь подошла рысью ближе.

Как только они оказались на расстоянии крика, Барр возбужденно закричал:

— Мы нашли Злого! Он совсем рядом наверх по дороге!

Волна пробежала по дозорным, как напряжение сквозь толпу лошадей, топчущихся в начале забега.

Барр остановился среди них. Сумах более или менее упала прямо в руки Аркади с того места, за которое цеплялась сзади седла Барра. Утопающий не мог бы сильнее обнять бревно, чем он ее. Ее коса растрепалась, завитки черных волос прилипли к ее вспотевшему, покрасневшему лицу.

Напряженные линии боли обрамили ее рот и глаза, она тяжело дышала, но ее золотые глаза горели огнем. Она оттолкнула Аркади достаточно для того, чтоб стать на ноги, но не отбрасывала ни его встревоженной руки, поддерживающей ее за локоть, ни нежной, обследующей ее макушку, хоть и вздрагивала. На ней был, спасибо отсутствующим богам, кожаный плащ; так что на ребрах должны были быть только синяки, и только шишка на затылке выросла до размеров куриного яйца.