Вера Ковальчук - Гибельный дар

— Возможно. Но это не должно тебя волновать. Поверь, мы с тобой сможем оплатить услуги бойцов. Честно говоря, я мог бы взять воинов своего отца, но для этого пришлось бы рассказать ему, а это могло бы привести к вражде нашей семьи и семьи Вервель, а также рода Инген.

— Я понимаю.

— Ты уверен, что пяти бойцов хватит?

— Я уверен, что и пяти бойцов не нужно будет. Но помощь — возможно.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Разумеется, — Санджиф сделал знак, чтоб несли десерты, и скоро перед ними появилось по высокой вазочке с замороженными сливками, кусочками фруктов и шариками кофейного крема. — Я попросил нашего библиотекаря прислать мне кое-какие документы и, думаю, смогу составить список мест, где вряд ли могли искать Ильду. Неприятное известие — поиски девушек, похоже, вообще свернули. Насколько я знаю, мать девушек подтвердила, что они никуда не пропадали, значит, графиня Вервель уже заплатила ей.

— Неужели какая-то нормальная мать за деньги продаст своих дочерей?

— Думаю, она понимает, что либо возьмет деньги и вернет себе одну дочь, либо не возьмет денег, продолжит настаивать, что их похитили — и потеряет обеих. Страшный выбор, но его приходится делать. И все матери выбирают первый вариант. Ты же понимаешь…

— Понимаю. «С сильным не борись, с богатым не судись».

— Это ваша поговорка?

— Да. Прямо как для вас скроена, верно?

Возвращаясь в школу вместе с Санджифом, он впервые подумал о том, как безнадежен его расчет. В самом деле — ну что он может? Один раз ему несказанно повезло — он отыскал Андисту. Но, оказывается, это произошло только потому, что ее, собственно, никто особенно и не прятал. Зачем, если она все равно б не пошла со спасителем? Если отрицала бы, что ее похитили, перед полицией?

А вот Ильдиста наверняка спрятана так, что ее не отыскали даже поисковики. Поисковики, профессионалы, люди опытные, отыскавшие за свою жизнь не одну сотню похищенных — что по сравнению с ними ученик средней школы? На что он способен? На этом этапе уже немыслимо сказать: «Я не могу, прости, Мирним, я передумал, извини, Санджиф, что напряг тебя, но мы никого больше не будем искать».

А потом он подумал о несчастной Андисте, которой так страшно, что она не могла спрятать свой ужас, даже упомянув о своей сестре, чья жизнь была ей так дорога. Девушка ему поверила — это было видно — она надеется на него, верит, что ее спасут… Только потому, что он пообещал ей, он должен хотя бы попытаться найти его сестру. В конце концов, следует ведь отвечать за свои слова…

Вздохнув, юноша с тоской посмотрел в окно автобуса, на проносящийся мимо пришкольный парк. Впервые за все время он неуютно чувствовал себя в Ночном мире.

В ближайшие недели следовало всецело посвятить себя учебе.

Первым был экзамен по фехтованию, и его Илья ждал с замиранием сердца. Самое неприятное было в том, что его предстояло сдавать на глазах у всех одноклассников. Если его ждет провал, об этом сразу станет известно всем. Можно себе представить, какой тогда сделают его жизнь Ферранайр, Ирбал и остальные. Насмешки станут не просто злее, но еще и разнообразнее!

Накануне экзамена он не мог спать, утром выглядел осунувшимся и сердитым, как намокшая птица. Одноклассники из местных уроженцев, и прежде норовившие высмеять сверстников из Дневного мира, принялись подкалывать его, как только он появился на пороге столовой. Они зло шутили, и на их лицах было написано, что юные аргеты, так кичащиеся своим происхождением, и сами до смерти боятся оплошать на глазах у тех, кого они так презирают.

Насмешки против ожиданий только разозлили Илью. Он был слишком напряжен, слишком встревожен, чтоб заметить чужое беспокойство, но в душе его поднялась короткая, но сокрушающая буря, и выросло решение — сдохнуть, но показать, что он умеет драться.

Может быть, именно поэтому, когда наставник вызвал его, у юноши не затряслись ноги, не отнялись руки. Он вынул меч и шагнул вперед, стискивая зубы. Спиной Илья ощущал ободряющий взгляд Санджифа, зачем-то тоже присутствующего на экзамене, хотя сдавать его он не должен был. Поддержка друга значила для него не меньше, чем собственная решимость. По жесту наставника он атаковал его.

Тело вспоминало затверженные движения само собой. Атака, блок, атака, отступление, положенная стойка, снова атака. Клинок мастера бил строго так, как должен был, хотя ученик, конечно, чувствовал, что ему хватило бы пары секунд, чтоб расправиться с ним. Поединок длился меньше минуты, но за это короткое время Илья взмок так, что по спине покатились капли, хотя в зале, где проходил экзамен, было довольно холодно. Наставник остановил его меч, без труда блокировав его гардой своего клинка — не дернуться ни туда, ни сюда — и едва заметно кивнул.