Виталий Башун - Потому, что лень 2

Моя оде>кда полностью пришла в негодность. Пришлось, преодолевая брезгливость, стащить замену с трупа офицера, начальника патруля. Он был единственным у кого было что-то более или менее подходящее мне по размеру. Честно говоря, с тела снимать пришлось только сапоги. Все остальное нашлось в его заплечном мешке, начиная от портянок из дорогой и удобной ткани, запаса нижнего белья очень неплохого качества и заканчивая почти нарядным костюмом.

состоящим из камзола и ему под стать вышитым по канту штанам. Он что? В лесу свидание девушке назначил? На самом деле я бы лучше мундир предпочел вместо элегантного костюма. Глядишь, где и за своего мог бы сойти. В то время как тип, болтающийся в таком наряде по лесу однозначно вызовет подозрения. Если даже у меня вызвала подозрение сама находка в мешке. Ну не уместен такой странный запас в лесу. Впрочем, может быть владельца выдернули на операцию по поимке преступника, после которой он, очень может быть, и собирался пойти на свидание? К сожалению мундир оказался слишком уж заляпан кровью. Пришлось бросить и надеть то, что было. Кстати, в мешке вместе с вещами и дорожным набором из мыла, иголок, ниток, платочков оказался набор документов на имя барона.

Стригора дэ Корсел. Ничего выбрасывать не стал, подчинившись еще не оформившемуся наитию.

Есть и пить тоже приходилось из тех запасов, которые удалось добыть у врага. Больше десяти дней и ночей я бегаю по лесу, убиваю, меня убивают, избегаю засад и сам устраиваю засады. На следующий день после находки костюма я не выдержал и решил выходить на… нет, не на тропу войны, я и так на ней. На большую дорогу. И не для того, чтобы с кистенем свистеть на проезжих. Наитие прояснилось и сказало мне однозначно, не скрывая весь ужас моего положения. Или я через пару дней сам сдохну под очередной березкой, или меня загонят на номера, как подраненного оленя, или я кардинально поменяю тактику своих действий в тылу врага. Иного не дано.

В идеале, если я не могу спрятаться в густом лесу — слишком умелые следопыты меня загоняют — то, может быть, есть смысл попробовать спрятаться в чистом поле. То есть коль во тьме невозможно, значит, стоит попробовать под фонарем. Там, скорее всего, искать будут в последнюю очередь, а если и будут, то не так тщательно. Найденные документы можно попробовать использовать по прямому назначению. В первый раз что ли приходится играть роль не того, кто я есть на самом деле? Надеюсь, маги не торчат здесь за каждым поворотом, чтобы проверить соответствие магической печати в документах и моей ауры?

Сомлел. Вышел на дорогу, присел под деревом и сомлел. Так называют в деревне подобное состояние слабости и умопомрачения. Бывает, если забудешься, не откроешь вовремя дверь в бане, протопленной по-черному, и угоришь.

Сидишь также на порога, дышишь, будто век слаще нектара не пил взахлеб, перед глазами серая муть и искры мелькают. Красивые, но от них только хуже становится. Тошнит и сил нет даже руку поднять.

Кстати, о руке. Мне-таки пришлось ее поднять, залезть в мешок у моих ног и достать документы барона. Если первыми будут разбойники — мне конец. Сопротивляться я не способен. Пока не отдохну, хотя бы сутки. А лучше двое. В тепле; сытости и свежести. М-да. Помыться тоже не помешает. И очень даже основательно. Не было сил даже на очищающие магемы.

Через какое-то время, мимо меня протопотали копыта и проскрипела карета. Метров через десять я услышал:

— Тп-пр-р-ру-у! Сто-о-о-ой!

У моих глаз появились изящные дорожные женские сапожки. Один из сапожков нетерпеливо постукивал носком по дорожной пыли в такт мелодичным словам. Что мне говорили я не понимал. Изящная ручка буквально вырвала документы из моей руки и через некоторое время я ощутил себя несомым… за руки, за ноги. Мое тело впихнули в карету на диванчик, напротив кто-то сел, дверца захлопнулась и мы поехали. Через накатывающий туман забытья услышал настойчивые требования все того же мелодичного голоса. Наконец, сумел немного разогнать туман и понять, что от меня хотят:

— Выпейте! Это! Ну же! Давайте!

В следующее мгновение осознал в своей руке вместо бумаг серебряный кубок с вином.

— Да пейте же наконец! — зло сорвался голос.

Я послушно выпил, сколько смог. Остальное… мне вылили на костюм, разбрызгав по штанам, рубашке и камзолу.

Потом сознание совсем ушло во тьму и я отключился. Надолго ли не знаю. Слышал раз сквозь сон или бред чьи-то голоса, в том числе и знакомы мелодичный, который в этот раз звучал зло и раздраженно: