Виталий Башун - Потому, что лень 2

Что-то я снова брожу по большому кругу, мысленно прокручивая наш диалог в поисках правильных слов, интонаций, мимики… Может надо было им улыбнуться и сказать эдак шутейно, что непременно отдам, что они хотят… когда научусь делать. Да нет. На самом деле важно совсем иное. В том, что их слова про любовь и женитьбу — сплошная ложь. А я для них всего лишь задание.

И все же… Ну, не мог я так ошибиться в характерах девушек!! Не мог!! Они же добрые и порядочные! Я знаю!

А тут еще Лучисола! Я посмотрел на орчанку в упор. Дескать, что еще надо?! Однако ни капельки ее не смутил. Девушка молча подхватила меня подмышку здоровой руки и буквально поволокла по аллее вглубь парка.

- Эй! — встрепенулся я. — Куда это ты мен тащишь?

- Я тебя подлечу. У меня есть мазь на основе наших степных трав. За маленькую баночку этой мази остальные расы предлагают бочонок золота, но мы никому не продаем. Очень сильное и очень редкое лекарство. Очень редкие, уникальные ингредиенты входя в его состав. Делают мазь только самые сильные шаманы, иначе действовать будет слишком слабо или не будет совсем. Одну баночку дают вождям на весь отряд, когда отправляют в поход, чтобы спасти самых тяжелых раненых. Подобное есть только у эльфов. Они тоже не продают никому.

Так забалтывая, она притащила меня на удаленную аллею и усадила на скамейку в тени развесистого куста.

- Рукав рвем или ты снимешь рубашку?

Она потянулась с явным намерением использовать простейшее средство, то есть все-таки разорвать рукав, но я не дал. Еще чего?! Рубашку мне портить! У меня их что, целый шкаф, что ли? Срастить края, потом дезинтегрировать пятна крови… или сначала дезинтегрировать, потом срастить. В общем, и так, и так — плевая работа. Правда, не при всех же ее делать. Вроде в магах я не числюсь.

Оставила бы она меня в покое. Я и сам себя подлечу. Хотя с другой стороны, мою бешеную регенерацию можно будет для всех подозрительных объяснить чудодейственными свойствами орочьей мази. Следовательно, с благодарностью принимаем помощь и не дергаемся по пустякам.

Пока я расстегивал пуговицы и осторожно снимал рубашку Лучисола откуда-то достала пару-тройку склянок и расставила рядом с нами на скамейке. Затем распечатала небольшой пухлый пакет и достала оттуда рулон очень тонкой и, явно, стерильно чистой тряпицы. Пахнуло ароматом трав, зноя, степного ветра и, почему-то, заходящего солнца.

Вот не думал никогда, что солнце может пахнуть. Причем точно знал — аромат заходящего иной, нежели восходящего.

- Потерпи, сейчас будет немножко больно.

Лучисола оторвала кусок полотна, смочила его жидкостью из одного флакона и стала осторожно стирать кровь. Причем, что самое удивительное, глаза ее поблескивали от непролитых слез. Я просто не узнаю яростного воина, девушку с презрением относившуюся за время нашего совместного пути к неудобствам, травмам и, бывало, опасностям. Сейчас она выглядела как… как обычная девушка. Может быть не слишком изнеженная, но вполне способная поплакать над слезливым романом и поохать над птенчиком, выпавшим из гнезда. Еще больше меня удивило то, что взгляд орчанки периодически с какой-то запредельной нежностью обращался вовнутрь себя, будто там, внутри девушки хранилось неимоверно ценное и очень хрупкое сокровище.

Девушка в это время намочила салфетку из другой склянки, снова протерла рану и вокруг какой-то остро пахнущей жидкостью коричневатого цвета. Затем прижала, прикрыв разрез и попросила:

- Подержи пока. Сейчас я мазь достану.

Я послушно придержал и с любопытством стал рассматривать маленькую деревянную баночку, которая Лучисола достала опять же откуда-то из недр своего платья. И ведь не скажешь, что балахоном висит. Вроде бы даже в обтяжку, демонстрируя окружающим все достоинства ее великолепной фигуры, но возникает впечатление, что у девушки там целый склад. Не удивлюсь, если при нужде она достанет оттуда целый арсенал колюще-режущего-метательного и дробящего оружия.

- Всё, отпускай.

Орчанка с легкой улыбкой зачерпнула из баночки немного мази и стала тоненьким слоем аккуратно наносить ее на рану. При этом баночку она держала в левой руке, а руку непринужденно положила мне на грудь. Сама баночка лежала у нее в ладони, а крышка, зажатая указательным и большим пальцами, источая сладкий аромат, оказалась у меня прямо под носом.

Я откинулся на спинку скамейки в блаженной истоме. Рана больше не болит, ласковые прикосновения Лучисолы доставляют настоящее удовольствие и, вообще, она замечательной, очень красивая и добрая.