Тимофей Печёрин - Замок одержимого

— Не-е-ет! — вскричал демон и с силой злости едва не отшвырнул громадину-северянина от себя, точно перышко, — вы… вы заплатите за это! Вам не победить меня!

Вопль перерос в глухой вой, похожий на голос зимнего ветра. Земляной пол вспучился под ногами Сиградда, Равенны, Освальда и сэра Андерса. Набухшие пупыри лопнули, испустив из себя струи зловонного грязно-желтого дыма. Защитные амулеты раскалились добела…

Но уже в следующее мгновение на ладони Равенны возник огненный шар. Взмахнув рукой, волшебница метнула его в Скарукса. И его одежду… вернее, остатки наряда кастеляна Густава охватило пламя.

Затем подскочивший Освальд вонзил нож в один из пылающих глаз демонского вместилища. По самую рукоять вонзил — почти сразу она потемнела от копоти.

— Нет, нет, нет! — вопил Скарукс. Похоже, даже демон способен был чувствовать боль тела, захваченного им. По крайней мере, такую боль.

Хватку, так или иначе, он ослабил. И Сиградду удалось вырвать секиру из его руки. А миг спустя еще и разрубить эту руку.

Предусмотрительный Освальд отшвырнул подальше и ее.

— Вы заплатите!.. — объятый пламенем и изувеченный, демон все равно едва не поднялся с земляного пола. Едва не взлетел! Чем напомнил куклу, которую рывком заставляет встать неловко дернувший за ниточки кукловод.

Но сэр Андерс пресек эту попытку, вонзив в грудь демонского вместилища клинок. Нажал — и опрокинул тело кастеляна Густава обратно на земляной пол. Чуть ли не пригвоздил, точно муху булавкой.

Но Скарукс еще сопротивлялся. Еще пытался из последних сил выдернуть стремительно нагревающийся меч. Пока очередной взмах секиры Сиградда не снес его вместилищу голову, от удара отлетевшую примерно на полшага. Только тогда багровое пламя глаз демона погасло, а единственная уцелевшая рука бессильно опала.

Освальд подхватил отрубленную голову за один из наростов-рогов. И хотел было тоже закинуть ее куда подальше, но Равенна жестом остановила его.

— Думаю, будет лучше, если мы прихватим голову с собой, — сказала она, — хотя бы унесем подальше от прочих останков. Ну, для надежности: чтобы уж точно они снова не соединились. А еще надежней будет отнести ее мастеру Бренну.

На это бывший вор только плечами пожал. Дело хозяйское, мол. А наше дело — маленькое. Всего-то демона зарубить.

На обратном пути, если сгустки Скверны и попадались еще, то выглядели какими-то опавшими, усыхающими. Сдувшимися. Как раздавленные грибы-дождевики или лопнувшие бычьи пузыри. Вскоре они должны были исчезнуть вовсе. А Сиградду, Равенне, Освальду и сэру Андерсу оставалось лишь надеяться, что происходит это не только потому, что голова демонского вместилища (оно же источник Скверны) покидает прежнее место. И не будет распространять Скверну где-то еще. Например, в жилище мастера Бренна.

Помимо этих подспудных опасений триумф омрачила смерть сэра Рихарда. Брат Андерса фон Веллесхайма, наконец, отмучился — рыцарь заметил это прежде, чем покинул темницу.

Как ни странно, ненависти к предавшему его родичу он не испытывал. То, прежнее чувство теперь оказалось полностью вытесненным, хоть брезгливой, но жалостью. На какой-то миг сэр Андерс даже понадеялся, что сможет вытащить Рихарда, вылечить. Но не успел… а может, просто отравление Скверной зашло слишком далеко.

Только одно мог теперь сделать сэр Андерс для брата. Похоронить по-человечески. И молиться, чтобы душа Рихарда отправилась все-таки к Всевышнему. При всех его прегрешениях — казавшихся теперь старшему из отпрысков рода Веллесхайм донельзя мелкими, суетными.

Подумаешь, невидаль какая: замок отнял. Что сэру Андерсу теперь этот замок? Коль мир гораздо больше. А вещи, в нем происходящие, порой бывают куда значимей, чем очередная семейная распря.

— Знаете, — поделился Андерс с Равенной, Сиграддом и Освальдом соображениями на сей счет, — благодарю вас, конечно, за то, что помогли… замок освободить и все такое. Но, боюсь, остаться здесь и владеть им, управлять этими землями я не смогу. Мало того, что все тут Скверной пропахло. Так даже и без нее… не по мне такая жизнь, честно скажу. Как жить, когда доверять никому нельзя? Мало того, что родной брат выставил за порог. Так, вдобавок, Римас. Его я как второго отца почитал, а он…

— Кстати, — бесцеремонно перебил его сетования Освальд и обратился к Равенне, — помнится, ты сказала насчет Римаса — ну, тогда, в темнице. «Можно было догадаться». Не поделишься… догадками-то? Хотя бы напоследок?