Дмитрий Колотилин - Шахматы Богов

На звездном небе, не знающем облаков, ярко светили звезды, лун не было на небе совсем. Это была единственная ночь за сотни веков над пустыней, когда луны не покажутся над ней. Лишь звезды, которые выстраивались в малозаметную фигуру, занимающую все ночное небо. Образуемые звездами прямые и кривые повторялись фигурой, которая была отображена лишь на самых древних каменных глыбах, созданных теми, кто жил во времена после рождения мира, кто видел первое построение, кто знал силу этого парада, кто использовал эту силу…

Хирлад конечно же не видел всего этого, он продолжал стоять, молчаливо ожидая момента. Но он стоял не молча, а наизусть зачитывая именно тот манускрипт, в котором описывалось то, что сейчас началось. Он произносил древние слова, что были написаны кровью на коже, вымеряя по мгновениям все точно, как и что происходит вокруг. Вот и сейчас ждал начала главной фазы древнего содрогания мироздания, после которого одни миры умирают, другие появляются. Заканчивался очередной круг мироздания, и происходила фаза перерождения, после которой начинается новая эпоха. Одни боги исчезнут, другие появятся подобно мирам, что вспыхивали и появлялись неизмеримо далеко от этого мира, в котором смертный произносил наполненные древнейшей силой слова.

«Сейчас последние звезды занимают свои места, еще мгновение, вот», — комната озарилась красным светом от одновременно вспыхнувших в полу, потолке и стенах отражений звезд ночного неба.

Он стоял посреди зала, по периметру пирамидальных сводов которого возвышались десятки статуй, по кругу вокруг центра тринадцать саркофагов исполинских размеров. Всюду сияли бесчисленные кристаллы-отражения звезд, свет не рассеивался по комнате, а сходился в центре, поглощаясь кроваво-алой сферой, разрастающейся под вершинным сводом перед стоявшим старцем. Хирлад вытащил из сумки оставшиеся свитки и произнес «Атхаа, Архарааа, Сааатда» — комната затряслась, со сводов посыпались куски, пол покрылся трещинами, свитки вспыхнули в руках, но огонь не обжигал до этого обгоревшую на солнце кожу.

Сфера на мгновение замерла, ее цвет сменился на черны. По поверхности пробежали мириады трещин, и она низринулась с гулом вниз, разбившись на мельчайшие осколки о камень пола. Все погасло, комната вновь погрузилась во тьму.

«Звезды расходятся».

Хирлад присел, напротив горки неестественно алого пепла, ощупывая крошки на полу.

«Не должно было вот так все закончиться, он нигде не ошибся. Сила, заточенная в неосязаемом мире, должна была освободиться от запирающих оков. И все ведь было сделано правильно. Нет, искать, надо искать».

Рука наткнулась на что-то твердое, ощупывая рифленую поверхность. Старик быстро схватил и прижал к груди — это оно. Цель всей его старческой жизни у него в руках, теперь он сможет воплотить все свои мечты, теперь он возродит погибший орден, теперь все будет превосходно.

Фиолетовый рифленый камень, напоминающий сердце, источал огромную силу. Он словно пылал, обдавая теплом державшего старика, и тот с большим усилием прижимал его к груди. Пальцы рук все крепче сжимали камень, и успевшая зажить на ладони царапина приоткрылась.

Малая капля крови выдавилась наружу и соприкоснулось с каменной плотью, та словно ожила и тут же впитала ее. Каменные прожилки расправились будто бы сосуды живого сердца, фиолетовый камень забился подобно живой плоти. По рукам старика проступили сосуды, поднимаясь выше по всему телу, он ощутил, как сила протекает сквозь него, сметая всю старческую боль и бренность. Голова запрокинулась, и глаза его заволокло фиолетовой пеленой, руки раскинулись и одним размахом ударили каменным сердцем в грудь, проломив ее. Ни единой капли крови не брызнуло из разбитой груди, фиолетовый камень вошел внутрь, и рана тут же затянулась, словно и не было ее.

Он встал, не подбирая ничего, что ранее нес с собой. На всем теле проступали фиолетовые сосуды, старческие мышцы вновь наполнились силой молодого человека, Хирлад словно помолодел, но он уже не был Хирладом, магом забытого ордена, забытым архивариусом, немощным стариком.

Некто развернулся и побрел прочь, продолжая идти на Восход все дальше по подземным лабиринтам. И от шагов его вечный камень покрывался трещинами, будто бы наступал великан, а не невысокого роста старый человек.

Старая заброшенная дорога постепенно исчезала под наступающими пределами лесного царства. Молодые деревца поднимались из дорожных трещин каменного полотна некогда тщательно уложенного из булыжников. Большие деревья разрушали своими корнями уложенное очень давно каменное полотно. Трава все больше и больше скрывала под собой свидетельство варварства. Лес привык к тому, что люди давно не ходят по этой дороге, звери уже не боятся и вновь чувствуют себя хозяевами. Скоро упоминания о былом совсем скроются под лесным покровом, и все забудет о недавнем господстве угрожающего всему живому человека.