Генри Каттнер - Золотое яблоко

Потом я услышал, как Аргил, слабо скрипя ботинками, ушел в другой конец комнаты, затем раздался звон стекла.

— Выпьете? Думаю, мы сможем пропустить по стаканчику даже в темноте.

— Спасибо. — Я взял стакан, который принес мне Аргил. — Не хочу навязываться, но, думаю, я застрял тут до утра.

— Рад, что вы составите мне компанию. Вы хотели побеседовать о помандере, не так ли? Я заметил, что им заинтересовался таможенник. Наверное, вы узнали о сосуде от него?

Я подтвердил догадку. Аргил рассмеялся.

— Так у этого предмета, и правда, длинная история, да? Я и не знал. Он попался мне на глаза в антикварной лавке. Давайте обменяемся информацией. Мне очень интересно.

— Справедливо, — попробовав брэнди, сказал я.

Напиток оказался отличным. Я перефразировал то, что прочитал в папке из хранилища, и Аргил пошел что-то искать в темноте, его ботинки тихо скрипели по ковру. Я не видел, как он подошел ко мне, но звука шагов было достаточно. Его рука опустилась мне на плечо.

— А, вот вы где. Протяните руку. Это Золотое Яблоко, но вам придется восхищаться им только наощупь. А что там о потайной защелке? Должно быть, она очень хитроумно спрятана, поскольку я ничего такого не заметил.

— Только специалист сумел найти ее, — повертев шарик в руках, сказал я.

Он был размерами с апельсин и имел твердую, резную поверхность, как металлическое кружево. Я почувствовал холод драгоценных камней.

— Подойдите к свету, — порекомендовал Аргил.

Я встал с кресла и согнулся над крошечной лампой. Несмотря на то, что свет был очень тусклым, я увидел маленькие огоньки, играющие на поверхности сосуда, а золото было покрыто приятным и сложным узором.

Помандер был очень древним, — я понял это по одному прикосновению к нему. Возможно, я бы никогда не заметил этого при дневном свете, но темнота, казалось, обострила остальные чувства. Покрутив Золотое Яблоко в пальцах, я сразу понял, что давно умершие руки — умелые, любящие руки — придали ему очень изящную, красивую форму. Гладкие, холодные драгоценные камни — аметист, лунный камень и много других, которые я не смог распознать — украшали орнаментом покрытое резьбой золото. Я подумал о сардониксе и хризопразе, кошачьем глазе и гиацинте, селените, меняющим свечение в зависимости от луны, и мистическом мелодии, теряющем силу при соприкосновении с кровью. Гиацинт, перидот, безоар — эти названия всплывали из глубин моей памяти, принося с собой странный аромат ушедшего и давно забытого прошлого.

В этой реликвии заключалась настоящая магия. Пока я смотрел на слабое свечение Золотого Яблока, в нем зашевелилась древняя жизнь, глядевшая на меня бессчетным количеством холодных глаз, вся прелесть прошлого, сжатая в шар, с легкостью умещающийся в руке. В темноте в нем собралось все слабое свечение лампы, и теперь шар сиял, как солнце, которое могло взойти над магическими землями.

— Вы сможете найти защелку? — вернул меня к действительности голос Аргила.

— Не знаю. Может быть. Можно попробовать? — ответил я после некоторой паузы.

— Прошу. Там ничего нет. Хотя... вы знаете, если так подумать, вы не первый, кто говорит мне о потайной защелке. Не могу понять, почему я только сейчас об этом вспомнил... — Голос Аргила на секунду стих. —В Лондоне был один американец. Он сказал мне, что несколько лет назад уже изучал этот сосуд. Я пообещал ему показать предмет, но бедного старика убили до того, как мы встретились. Это случилось в тысяча девятьсот сороковом.

Я вспомнил ту ужасную осень.

— Неудивительно, что вы забыли, — сказал я. — Наверное, столько всего произошло, вам было не до того. Этот старик был смотрителем... — Я произнес название музея.

— А, да. Все верно.

— Он изучал сосуд еще в девятнадцатом веке, — сказал я. — У меня с собой его отчет. Все довольно просто, когда знаешь, в чем фокус. Но если нет...

Прочитав документ, я понял, как открыть сосуд, но даже тогда мои пальцы с трудом справились с его мелкими деталями исключительно тонкой работы. На все про все у меня ушло несколько минут. Затем Золотое Яблоко открылось в моих руках, развалившись на две половинки со специальными пазами. Оно оказалось полым.

Но внутри не было пусто.

Я уставился на многократно сложенную пачку... газетной бумаги? Но она не выглядела старой газетой. Наощупь материал походил на пергамент, но казался тоньше луковой кожуры, и на нем были надписи, слова на безошибочно узнаваемом современном английском языке.