Диана Волхонская: Сказка о долге (СИ)

Старушка перестала плакать и поглядела на ведьму ледяным взором.

— Нет! Не возьму я от тебя ничего! Бес попутал, когда на помощь твою понадеялась. Обереги твои не помогут! Не тебе, собачье отродье, с богом силами меряться! На что его воля, того никому не изменить! — ее голос дрожал от подступивших слез. — Ослабла вера моя, вот и послала сына к тебе. Тяжело детей терять, тяжело в холодную могилу класть, а самой на свете белом оставаться! Но разве можешь ты это понять, нечисть поганая? Разве можешь знать, как страдает сердце материнское за детушек своих?! — Старушка схватилась за голову. — Сгубила я душу свою! Ой, сгубила! Но сына в гиену огненную затянуть не дам!

Гневно сверкнув глазами, хозяйка двинулась на ведьму:

— Будь же ты проклята, чертова баба! Коли б знала тогда, что ты ведьма, а не зверь раненый, своими руками удавила бы! Убирайся, грязная! И чтоб духу твоего тут не было!

— Не дури! — осадила ее Веда. — Мне виденье было. Погибнет в бою Радомир, если оберег не наденет. Спаси сына. Может, бог через меня и помогает? Зачем помощь отталкиваешь? Али не жаль родную кровиночку?

Старушку словно окатили ледяной водой.

— Как?! — едва выдохнула она. — Сыночек мой… - она дрогнула и уже была готова принять помощь колдуньи, но через несколько мгновений снова переменилась в лице. - Так вот как ты души людские совращаешь?! — разоблачительно вскипела она. — Поняла я твою хитрость! Думаешь, примем помощь и станем рогатому кланяться? Не бывать этому!

— Тьфу! Вот дура — баба! — в сердцах плюнула ведунья. — Сначала помощи ищет, потом клянет зря. В последний раз спрашиваю: берешь оберег или нет? Больше уговаривать не стану! Твой сын, тебе и решать: жить ему или умереть!

Старушка задрожала. Ее сердце бешено колотилось.

— Сгинь, проклятая! — выкрикнула она, схватив прислонённое к стене коромысло. — Не подохла ты тогда, так я тебя сейчас!

Ударив с размаху ведьму коромыслом по плечу, хозяйка замахнулась снова. Колдунья отскочила в сторону, стала на четвереньки и зарычала низким голосом. Старушка струсила, а Веда, отступая к воротам, хрипло прошептала:

— Будь по-твоему! Ты спасла не меня, а волчицу. Значит волчица спасет твоего сына!

На этих словах ведьма бесшумно скользнула за ворота и скрылась в темноте.

* * *

В округе царила суета. Все говорили о предстоящем сражении. Белая волчица, блуждая по ночам, слушала разговоры людей и знала последние новости. Она совсем перестала оборачиваться человеком. Рыща со стаей по лесу и настигая добычу, Веда краем глаза любовалась молодым волчонком, шкура которого, также как у нее, была белого цвета. Ее сын из последнего помета единственный унаследовал редкий окрас. Много лет назад Веда выбрала жизнь в стае. Она точно знала, что, оставшись человеком и родив дитя, навсегда обрекла бы его к незавидной колдовской доле. Стая стала ее семьей, ее настоящим домом. Всей силой материнской любви она просила духов уберечь сына от судьбы оборотня. Лучше быть просто волком, думала она, чем разрываться на части, не понимая, кто ты есть на самом деле: человек или зверь.

Волчица часто размышляла о своей судьбе, о том, что мать Радомира не просто спасла ей жизнь, но подарила долгие годы счастья в стае. Значит надо отплатить тем же. Ведьма знала, где Радомир будет во время боя, и решила находиться поблизости. В нужный момент она испугает коня и уведет юношу от удара стрелы. Осталось лишь ждать намеченного дня.

Канун боя прожили тревожно. Церковь весь день полнилась людьми. Ночью матери и жены, уложив своих воинов спать, стали на колени перед иконами для истовой молитвы о спасении любимых.

Радомир уже задремал, когда мать легонько растолкала его.

- Прости, сынок, - заливаясь слезами, пробормотала она. - Хочу душу облегчить. Дозволь мне.

- Конечно, - с готовность ответил Радомир, протирая глаза и поднимаясь с лежанки.

Старушка собралась с мыслями и рассказала сыну историю о спасении белой волчицы, о том, кем впоследствии эта волчица оказалась. Не утаила и того, что Веда приходила к ней снова и угрожая смертью сына просила принять оберег.

— Ну, теперь-то мне понятно, отчего эта тварь так псиной разит, — нахмурился юноша. — Чего же ты плачешь, мать?

— Ох, сынок! — горько вздохнула женщина, — Я вот думаю, а верно ли поступила, прогнав ее? Ведь своей рукой последнюю помощь оттолкнула. Боязно мне за тебя. А вдруг и вправду погибнешь?

Она заплакала в голос, и Радомиру стало не по себе.

— Хватит меня раньше времени хоронить! Ты всё верно сделала — не следует доброму человеку от ведьмы обереги принимать. Уйди, мать! Не трави душу! Дай перед боем выспаться!