Андрэ Нортон: Неизвестный фактор: [романы]

Боль, какой он никогда раньше не испытывал, распространилась от пальца по руке и плечу, весь мир окутался туманом этой боли. Но каким-то образом Дискан сумел отнять палец и даже немного поднялся по трапу, прежде чем чувствительность к нему вернулась. Те, кто рассказал ему об этом приеме, всегда выводили пластину из строя с помощью какого-нибудь инструмента. Сделать это пальцем — безумие, в которое никто не поверит. Дискан, разрываемый болью, протиснулся в люк.

Вспотев, охая, он поднялся на ноги, здоровой рукой нажал кнопку, закрывающую люк, и покачнулся. Теперь вверх на один уровень. Уловив тепло его тела, на стенах вспыхивали огни. Он увидел кресло-лежак пилота и упал в него.

Каким-то образом все же ему удалось наклониться вперед, достать из кармана диск и вложить его в щель автопилота, а потом нажать на нужные клавиши. Корабль ожил и начал действовать. Кресло обхватило Дискана. Словно ниоткуда появилась мягкая прокладка и окутала поврежденную руку. Дискан чувствовал, как задрожали стены: это включились атомные двигатели. Укол.

И лишь как набор бессмысленных слов, уже засыпая, воспринимал он вопросы тех, кто находился в контрольной башне: там неожиданно поняли, что корабль начинает неразрешенный подъем. И уже совсем не чувствовал, как корабль на максимальной скорости, подчиняясь инструкциям красной ленты, улетел с Ваанчарда.

Для человека в анабиозе время не существует. Дискан вновь начал его ощущать, услышав пронзительный требовательный звон, шум, вгрызавшийся в плоть и кости. Он сопротивлялся этому звуку, боролся с необходимостью реагировать на него. Устало открыв глаза, обнаружил, что перед ним щит с рычажками, переключателями, вспыхивающими огоньками. Два таких огонька горели зловещим красным светом. Дискан совершенно не разбирался в пилотировании, однако понял, что ровного гудения двигателей, какое сопровождало весь его перелет с отцом, сейчас не слышно. Напротив, корабль неровно пульсировал, энергия прибывала и убывала.

Вспыхнул еще один красный огонь.

— Критические условия!

Голова Дискана дернулась на мягкой подушке кресла. Механический голос доносился из стен.

— Повреждена пятая часть. Произвожу экстренную посадку. Повторяю: экстренная посадка!

Из стены слева потянулась какая-то материя. В воздухе она казалась белым туманом. Окутав тело Дискана, она становилась все толще и превратилась в защитный кокон. Ритм колебаний стал еще более неровным. Дискан знал, что экстренная посадка может закончиться катастрофой: в момент удара и корабль, и его пассажир мгновенно погибнут.

Хуже всего была беспомощность. Настоящая пытка — лежать в защитном коконе и ждать гибели. Он пытался высвободиться — бесполезно. И тогда он выразил свое стремление к свободе в криках, отразившихся от стен.

Но тут ожидание закончилось и его окутала милосердная тьма. Он не чувствовал, как поврежденный корабль вошел в атмосферу планеты и начал спуск.

Вращающийся шар на экране постепенно терял расплывчатость очертаний, вызванную большим расстоянием. На его поверхности, на экране над головой Дискана, появились тени континентов, пятна морей. Мрачный мир, угрюмая планета, Не покрытая роскошной зеленью, как Ваанчард, не коричне-Во-зеленая, как Найборг. Эта планета серо-зеленая, цвета закаленной стали.

Все быстрее сменялись день и ночь: корабль опускался по Круговой орбите. Солнце здесь бледное, и пять спутников отбрасывают Тусклый свет на острые вершины хребтов, окруженных болотами; мелкие моря и суша постоянно борются друг с другом.

За спуском корабля следили глаза. И в этих глазах был разум — своего рода, — оценивающий, вопрошающий. На сравнительно широком пространстве началось движение... сближение, которое не было естественным. Возможно, на этот раз... Глаза наблюдали за тем, как корабль, стоя на столбах огня, опускался к относительной безопасности камня и земли.

Спуск проходил не гладко. Одна опора подогнулась. Вместо того чтобы приземлиться на три опоры, корабль упал и покатился. Вокруг в этом безумном вращении горела растительность. Мгновенно гибли растения и животные. Но вот разбитый корпус замер, лег на грязь, которая пузырилась вокруг, поглощая корабль, окутывая его липкой субстанцией.

Дискан снова пришел в себя. Умирающий корабль напрягал все силы, вложенные в него создателями, чтобы защитить жизнь, которую он призван охранять. Кокон, ядром которого был пассажир, слетел с кресла, ударился о люк, который уже частично открылся, и застрял. Дискана окончательно привели в себя вонь грязи и запах горелой растительности. Он слабо закашлялся.