Юрий Литвин - Всадник (СИ)

Она погрозила Вере пальцем и захохотала.

"Клиника",- поняла Вера. - "Надо что-то делать".

Светка словно прочитала ее мысли и, оборвав смех, стала жарко шептать, крестясь и разливая водку:

- Я и говорю, правильно. Надо что-то делать. Надо ехать к тебе... ой, ну не в смысле... короче на кладбище, и вскрывать могилу. У меня предчувствие, что Он это ОН... Понимаешь? Он только пришел после похорон, и сразу почти туда. А я вся на нервах. А гляжу, а у него все Его и руки и повадки. И смеется так гадко. Вылитый Родион. И рост и вес. И...- она снова зарыдала,- а глаза... глаза... мертвые...

Какое-то время опять было тихо. Слышались только Светкины судорожные всхлипывания.

- А потом, потом я поняла. Они...- Светка указала пальцем в потолок,- Они все мертвые...

- Кто?

- Ой, какая ты дура. Да они же - начальники. Как ты не понимаешь... И дети их мертвые. Мне бабка говорила давно, я только сейчас поняла. "И по плодам их вы их узнаете..." Вот так оно в библии. Точно. И руки и ноги. И за зад точно так щиплет. И смотрит... Я тебе так скажу, подруга, Родион, он не умер. Ха...

На улице громко зазвонил трамвай, Светка нервно дернулась, икнула. Потом глупо и неестественно рассмеялась.

-Рифмочка образовалась. Он - Родион... Маловато будет,- снова забулькало.- Этот. Этот, блин, Желудинский - он дьявол. Как Дракула. Он всегда был, они не умирают, они только обличия меняют и все... А гроб он пустой должен быть. Я тебе точно говорю, там они бомжа похоронили. К нам же налоговая приходила, счета смотрели, вот он и умер... А Желудинский, точно дьявол... Только ты не говори никому, хорошо?.. А то они...

Она уснула прямо за столом. А Вера еще долго сидела у окна и пила в одиночку, глядя на Светкину икону... Заснула она под утро.

..Солнце заливало старенькую кухню. Света, икона и водка отсутствовали. Вера позвонила на работу и сказала, что заболела. И это было действительно так.

А вечером пришли какие-то люди и сказали, что Светлана Игоревна Прохорова погибла при странных обстоятельствах и они хотят задать несколько вопросов.

х х х

...разделение уничтожено или пропало без вест...

А впрочем, все это уже было когда-то. Наверное, очень давно. Это конечно как посмотреть. Но все же...

Коновалов потряс головой, было такое впечатление, что она находиться отдельно от тела. А тела словно и не было вовсе, хотя почему не было? Было оно... Вот лежит... Внизу... И...и голова на месте. Вроде бы... Прикол. Только руки как-то вывернуты. Идиотизм. Ну, неудобно же так лежать!

Мысли еще разрозненные и не вполне внятные собирались воедино. Смысл происшедшего медленно доходил до капитана Коновалова.

«И так, я умер! Странно... А впрочем, что тут странного, все умирают, и Толяныч вон умер. Глупо конечно, это да. Но не странно. Вся эта славно спланированная операция. Совершенно секретная, твою артиллерию! Ножи в темноте, еб... Ни звука, ни пыли! И никаких рек крови. И, о чудо, налет собственной авиации! Прекрасный финал с неожиданным концом... Для нас с Толянычем... Как там... Ммм... И никто не заплачет над...»

Созерцание нижнего пейзажа с собственными останками уже не грело, да и пейзаж нижним можно было назвать с большой натяжкой.

Он как бы с боку находился от парящего с другого бока капитана.

«Но я то почему не ощущаю себя мертвым. О, Боже! Неужели я так завис навсегда?»

Вспомнилось:

-Ну-с скажите, уважаемая, как устроено мироздание?

-А чего там, профессор. Земля находится на четырех слонах, или трех? (количество слонов уточняется... гы-гы) А внизу большая (большая?) ну очень большая черепаха.

-А под ней что?

-Еще одна черепаха!

-А под той?

-Еще одна

-А под...

-Ой, профессор не морочьте мне голову! Там черепахи до самого низа!

Коновалов с облегчением рассмеялся. Смех был серебрист на ощупь и похож на лепестки. Душе капитана стало легко-легко и абсолютно расхотелось возвращаться в эту с боку лежащую окровавленную груду костей. И все же было немного грустно, чуть-чуть...

Светящаяся воронка появившаяся из ниоткуда манила и притягивала. Уйти в нее казалось совсем естественным, тем более, что идти, бежать, лететь было уже как бы и некуда.

«Эх, Толяныч! Понеслась душа в рай! Гребаные летчики! А где он сейчас, кстати? Странно, не отзывается».

Откуда-то донеслась музыка. Может быть из прошлого, а быть может ассоциативно навеяло. Коновалову было без разницы, и он поплыл навстречу звукам...

..Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...

х х х

Глава II. О том, как юный Марсильяк делает удивительные открытия там, где ничего нового для себя открыть не предполагал.