Пола Брекстон: Дочь ведьмы

Гидеон закипел из-за того, что она нашла кого-то, кто смог ей помочь.

– Я теряю терпение с этим воссоединением мамочки с дочкой, – выпалил он. – Ты, Энн Хоксмит, хочешь, чтобы все мы поверили, что ты сделала то, что сделала, из самых лучших побуждений? Из материнской любви, и только? Что ж, я видел, как ты пристрастилась к волшебству, которое я показал, ведьма, не забывай об этом. Видел, как ты в нем купалась, как наслаждалась им – точь-в-точь как твоя чародейка-дочь. Как всегда врешь. От этого притворного благочестия тошнит. Вы обе родились для магии, для служения темным искусствам. И в душе вы это знаете.

Энн и Элизабет посмотрели друг на друга. Взялись за руки и улыбнулись с чистейшим счастьем. И когда Элизабет шагнула вперед и повернулась к Гидеону, она была просто невероятная. Если раньше моя любимая ведьма выглядела потрясающе, то это ни в какое сравнение не шло с тем, как она сияла теперь, как искрилась и лучилась светом волшебства, доброго волшебства, жившего в ней. Ее мать немного отступила назад, в тень. Элизабет беззвучно поплыла вперед, пока не оказалась всего в нескольких дюймах от Гидеона. И тут она сделала кое-что очень странное. Очень странное и храброе. Мы все обговаривали раньше. Часами планировали, снова и снова обсуждали, что произойдет, но я до сих пор не могу это уложить в голове. Я все равно хотела бы, чтобы был другой выход. Она протянула ему руку. Улыбнулась и протянула руку. Он остолбенел. Лишился дара речи. Наконец-то – что-то, чего он не ожидал!

– Что ж, Гидеон, – мягко сказала она. – Я предлагаю тебе руку. Возьмешь ли ты ее? Действительно ли хочешь быть со мной?

Он улыбнулся жутко противной улыбкой, типа, «я выиграл».

– Да, – ответил он. – Да, любовь моя. Сердце мое радуется при виде того, что к тебе наконец-то вернулся разум. Что ты поняла себя. Увидела, что нам с самого начала было предназначено разделить странствие во времени. Представь, какими мы будем вместе, представь, чего сможем достичь! – Казалось, он растет, наливаясь силой. Колдун наконец получил, что хотел, что считал своим по праву. – И – да, как и было записано, когда ты стала ведьмой именем моим, да, безусловно, я хочу быть с тобой.

– Так будешь, – заверила она.

В мгновение ока другие ведьмы обернулись огнем, и их круг превратился в кольцо пламени вокруг Элизабет и Гидеона, уже на добрых десять футов оторвавшихся от земли. По воздуху носились белые фосфорические шары. Искры, горящие листья и щепки падали на лесную подстилку. По поляне начал загораться огонь. Энн взмыла вверх, влившись в круг пламени и света. Среди всего этого Гидеон и Элизабет оставались спокойны и сосредоточены друг на друге. Держась за руки, они стали подниматься все выше и выше.

– Ты прав, – голос Элизабет ясно прозвучал поверх шума и треска. – Мы не можем тебя убить, Гидеон. Такой возможности нет. Но мы тебя заберем.

В его лице на мгновение мелькнул страх.

– Мы можем позвать тебя с собой, – продолжала Элизабет, крепче сжимая его руку, – и если ты пойдешь по своей воле, если согласишься, как только что сделал, тогда сможешь стать нашим гостем в Летних землях.

– Нет! – взревел Гидеон, но это ничего не изменило.

Он попытался вырвать руку, но не мог заставить Элизабет выпустить его. Не теперь.

– Ты больше не причинишь вреда, Гидеон. Кто знает, может быть, среди нас ты научишься смирению.

Теперь он вопил, и его лицо все время менялось. Колдун дико, страшно преображался: красные глаза, клыки, бивни, рога. Он выл и извивался, метался, но ведьма крепко его держала.

Бесс медленно повернула голову и взглянула с высоты на меня. Я знала, что она прощается. Я хотела ради нее быть храброй, показать, что понимаю, что все это правильно. Поблагодарить за все, что она для меня сделала. Но у меня разрывалось сердце. Мне было невыносимо думать, что она навсегда уходит.

– Элизабет! – позвала я, по моему лицу катились слезы. – Элизабет!!!

Она покачала головой, и мне показалось, что я ее слышу. Я увидела, как ее губы произнесли слова: «Будь сильной!»

А потом в мгновение ока ведьма и колдун исчезли. Ничего не осталось. Только я и лес. Я не могла шевельнуться. Меня как будто оглушили. Только когда я поняла, что в лесу начался настоящий пожар, у меня получилось заставить себя думать о том, как бы выбраться в безопасное место. Я уже собиралась бежать, когда заметила, что на земле что-то шевелится. Мой белый мышонок! Я нагнулась его подобрать, но маленький друг отбежал.

– Эй! Не время играть!