Вадим Булычев - Капитан Брамы

— Еще бы!

— У меня такое чувство, — продолжил батюшка, — что нам поможет разобраться во всем Николай.

— Да, Николай! — воскликнул я, — этот человек из Брамы — интереснейший тип! До сих пор понять не могу, как он через кусты прошел?!

— Вот тебя зациклило на кустах, — рассмеялся отец Иван. — Как прошел, как прошел…. Ладно, придет время, лично у него поинтересуешься насчет кустов. — Отец Иван перестал смеяться и снова впал в задумчивость:

— На самом деле, друг мой, мне интереснее другое. Что Николай вообще там делал?! В аномальной зоне! Я не думаю, что местные там особо любят гулять. Обратил внимание, рядом с этой Брамой нет ни колхозных полей, ни пасущихся овечек — ни-че-го! Мертвая зона.

— Да, — подхватил я, — а тут человек не просто возле Брамы гуляет, а выходит из самой что ни на есть Брамы. И ведь как смутился, когда я его спросил насчет того, что он там делал. Ключик, говорит, искал.

— Ключик искал, — эхом повторил отец Иван. — Знаем, брат, мы эти ключики. Есть у меня некоторое предположение… Он не местный, хотя и живет в селе. Это видно по нему. Для стандартного городского жителя так же странноват. Зачем-то лазит в этой Браме, что-то ищет. Внешность неординарная. Кто он тогда? Уфолог?

— Как там еще называются исследователи аномальных зон и паранормальных явлений? Вот. Скорее всего, когда-то приехал в Красный Кут, исследовать Браму. Да здесь по неведомым нам причинам и остался.

— Странно, уфолог и верующий, — возразил я. — Ведь это у него не поза была, когда он к тебе под благословление подошел. Ему требовалось, это было видно, требовалось благословление священника.

— Верно. Я это почувствовал. Кажется, он, довольно верующий человек.

— Дык уфолог, — снова возразил я.

— Ах, тебя смущает уфолог и верующий в одном лице?.. Кстати, почему же, обязательно уфолог? Уфологи, это, по-моему, те, кто за тарелочками бегает. А Николай, может, просто исследователь аномальных зон. Понятно дело, что не монах, но и мы не без греха.

— Да, возможно, во мне говорят прежние привычки, борьба с сектами и прочее… Хорошо. Но почему тогда он так смутился, когда я его спросил конкретно, что он там делает, в Браме?

— Наверное, и смутился, — ответил отец Иван, — что ты его конкретно спросил. Может это его тайна. Может, его тот же отец Василий зашугал. Например — пока шастать на Браму не бросишь, к Причастию не допущу. Или, что-то в этом роде. А он не в силах увлечение всей своей жизни бросить, или что там еще.

— Увидим. Только я не Василий. Я с ходу рубить не буду. Мне самому интересно будет послушать Николая.

На следующее утро меня разбудил бодрый, слегка гнусавый мужской голос на фоне космического свиста. Я открыл глаза. Отец Иван задумчиво сидел в кресле, он слушал радио.

— Неужели, — сказал я, зевая, — у отца Михаила ничего нет, кроме радио?

— Чем тебя радио не устраивает? — спросил отец Иван.

— Не знаю, не могу, хоть убей, информацию по радио воспринимать. Не привык. Вот если б, хотя бы телевизорик какой.

Отец Иван выключил радио и подошел к окну:

— У меня такое чувство, — сказал он, — что, что-то такое в мире происходит. Во всем мире! Что-то сдвигается с незыблемой многовековой оси… Тут, друг мой, или конец долготерпению Божьему, или, действительно, все изменится.

— Хочется верить во второе. Я оптимист. Не все еще так плохо. Хотя, порой и кажется, что конец. Но это от малодушия и маловерия. Это от страха. Нет, не все еще потеряно… Вот, хочешь посмотреть? Это вселяет надежду.

Я встал и подошел к отцу Ивану. Мы, как зачарованные, смотрели. За окном была удивительная, для этих мест, погода: тихое безмолвие и безветрие и огромные, огромные снежинки медленно опускались на землю и таяли.

Снежинки появлялись как маленькие чуть-чуть синеватые точки на фоне светло-серого неба. Плавно и даже величаво они опускались вниз, становились белыми, увеличиваясь в размерах. Вот уже можно было легко разглядеть узор, на каждой из проплывающих мимо окна снежинок. А спустя какие-то секунды эти чудные Божии творения опускались в серо-коричневую грязь дороги и исчезали.

Не знаю, сколько мы простояли возле окна. Кажется я «выпал из времени и пространства». Я погрузился в мир бесконечно летящих и танцующих от радости снежинок. Снежинки искренне радовались мне, стоящему рядом со мной отцу Ивану и всему этому унылому серому миру.

И тут сквозь светло-серые тучи внезапно блеснул луч солнца. Мы очнулись.

— Надо потихоньку собираться, — сказал отец Иван. — Надеюсь, председатель сельсовета свое слово сдержит.