Елена Ежеменская: Чародей

Аменохеприти тяжело вздохнул и, достав откуда-то банкноту непонятного достоинства, протянул ее Аргаиву.

– Больше не буду с тобой спорить.

Я опустил глаза и отскочил в сторону: прямо под хрустальным лежал живой цветок. Только весь изломанный. Это его лепестки так ярко светились, что я подумал на искусственный. Это он был символом Добра. А я уничтожил самый мощный источник светлой энергии, наступив на него.

Сам того не желая, я все-таки исполнил пророчество.

Я растерянно посмотрел на Амена и Аргаива. Те в ответ синхронно пожали плечами. Как будто я знаю, что делать. Блин.

Лилит вскинула руку, намереваясь, видимо, сжечь меня дотла, но… Кроме тихого треска я ничего не услышал. На мгновение в ее ладони промелькнула искра, но не более.

– Что происходит? - взвизгнула она.

– Мы больше не маги, - раздался голос из толпы. - Без лотоса мы никто. Кому как не тебе это понимать.

– Мы же само Добро! - она замахнулась, намереваясь шмякнуть мечом о пол, но из руки его все-таки не выпустила. Наверное, надеялась, что он все-таки сохранил магическую силу. Как бы не так. Даже я, чародей-дилетант, понял, что теперь это не более чем коллекционный предмет. Вряд ли его продадут на аукционе за большую цену. - Само Добро, черт возьми!

– Ага, а что чертыхаешься, как грешник, ангел во плоти? - не преминул съехидничать я.

Лилит не обратила на мой сарказм ровно никакого внимания. Она была слишком занята, махая руками, как птица-переросток, не в состоянии поверить, что для нее все кончено. Она больше не сможет просто так, ради простой прихоти жечь молниями "неверных". Не повезло Дэниелу с мамочкой. Готов спорить, она его в детстве не в угол ставила, а к потолку на электрических жгутах подвешивала.

– Мы не могли потерять силу! Она в нас с рождения!

– Нет, могли, - возразил все тот же голос. Я не мог разглядеть, кто это, как не силился. - Каждый из нас, принося присягу Добру, вверил силу этому цветку. Мы должны были охранять его, но со смертью Адальберта каждый из нас наплевал на безопасность. Мы сами виноваты.

Чародеи синхронно поворачивались то к Лилит, то к ее невидимому собеседнику. Про меня они и думать забыли, поглощенные перепалкой. Интересно, если я сейчас решу уйти, кто-нибудь заметит мое отсутствие? По-моему, с исполнением пророчества я уже никому здесь не нужен. Даже не верится, что меня наконец оставят в покое.

Аменохеприти приземлился мне на плечо. От неожиданности я вздрогнул, и он чуть не свалился. Спасли его только коготки, которые он вонзил мне в футболку.

– Ну вот, ты добился, чего хотел. Можешь идти домой.

– Я этого не хотел, - перебил я его, морщась. - Это вышло случайно.

– Ничего случайного не бывает, - мыш прижал уши к голове своими крошечными лапками. - Ты должен был уничтожить Добро - ты его уничтожил. Пророчество исполнено, и ничего уже не изменить.

Лилит посмотрела на меч так, словно впервые его увидела, а затем отбросила в сторону. Чародеи перешептывались между собой, даже не глядя в мою сторону.

– Чего ты стоишь? - прошептал мне в ухо Аменохеприти. - Можно идти. Свое дело ты уже выполнил. Тебе здесь больше делать нечего.

– Действительно, - вздохнул я. Затем взял мыша за крыло и отдал его Аргаиву. - Подержи.

Он, ничего не понимая, взял Амена. Жрец только хлопал глазами.

Я протиснулся сквозь стену чародеев. Это оказалось легко - они расступались передо мной, как воды Красного моря перед Моисеем. Только я им не был. Моисей спас свой народ от смерти. Я же только что подписал им смертный приговор. На меня смотрели десятки людей, которых я по своей глупости обрек на медленное вымирание. Их взгляды прожигали меня насквозь. Невыносимая пытка. Теперь я в полной мере понял значение фразы "убить взглядом".

Я вышел из башни, ощущая спиной всю ненависть бывших чародеев. Прохладный ночной воздух овевал меня. Где-то вдалеке ухала сова. Я насчитал тринадцать "уханий".

К покойнику, почему-то подумалось мне. Начитался в детстве страшных книжек про мертвецов…

Ночь уходила, уступая место утру. Это по времени. На деле же - никаких изменений. Небо на востоке уже должно было посветлеть, но оставалось таким же темным. На западе же сгустились темно-багровые тучи, в которых изредка проскакивали ярко-красные всполохи молний. Это могло быть только следствием того, что я натворил.

Я медленно побрел к ближайшему мосту. Что толку жить, осознавая, что ты уничтожил то, ради чего существует этот мир? Ради Добра, не ради Зла. Ради детей, играющих в догонялки в парке. Ради влюбленных, прогуливающихся, взявшись за руки. Ради счастливых родителей, наблюдающих первый шаг своего малыша. Но не ради убийцы, нападающего без предупреждения в темном переулке. Не ради отца, избивающего своих детей и жену по поводу и без повода. Не ради наркомана, для которого единственным добром является наркодилер, дающий ему очередную порцию смерти.