Екатерина Елизарова - Путь в Эльдорис

«Вот как. И что же нам делать эти пару дней? И вообще, при чем тут я?» — запоздало додумалась спросить я.

Опять глюки или Наставник новоиспеченного принца устало вздохнул?

«Без твоей помощи он бы не справился. Ты должна знать, что в пересчете на ваш возраст Эду нет еще и пятнадцати. — „Вот это новость!“ — По сути, он еще совсем мальчишка, к тому же в сложном периоде формирования эмоциональной сферы. У нас это протекает несколько отлично от вас и более выражено. А здесь, в чужом для него мире, это проявляется особенно ярко. Все его в твоем понимании странности обусловлены именно этим. Ты нужна ему. К тому же он успел привязаться к тебе. Не оставляй его».

«Что-то мне подсказывает, ты и так знаешь, что я этого не сделаю», — сказала я. Хотелось бы понять, откуда он вообще столько знает, но расскажет ли?

«Ты удивительная девушка, Тания. Быть может, я еще смогу ответить на твои вопросы позже. А пока закончим на этом, иначе вы оба простудитесь. Спускайтесь и поселитесь в местном отеле», — произнес он, и я почувствовала, что опять осталась одна, наедине только своими собственными мыслями.

Вернувшись в реальность, а именно переключив восприятия из режима «во мне» на «вне меня», я попыталась встряхнуться, прогнать наваждение. Может, я просто задремала и мне это привиделось? Точнее прислышалось?

Я посмотрела на Эда, на его светлое и теперь казавшееся совсем мальчишеским лицо (нет, на пятнадцать он, конечно, не выглядел, двадцать два, указанные в паспорте ему вполне подходили), но было что-то такое в этих широко распахнутых серых глазах, что делало его похожим на ребенка. Темные волосы слегка колыхались на ветру, щеки порозовели, а на устах замерла едва заметная мечтательная улыбка. А я смотрела на него и все отчетливее понимала, что все это правда. Вот так просто, опять без каких-либо обоснований я вновь приняла на веру то, что мне сказали.

Ну и пусть. Мне все равно. Пусть я схожу с ума, теряю рассудок и забрасываю собственную жизнь — мне все равно. Я хочу сейчас быть именно здесь. С ним. Я взяла Эда за теплую ладошку и сказала:

— Пойдем, принц, думаю ты проголодался так же сильно, как и я.

На мгновение мне показалось, что серые глаза взглянули на меня серьезно и совсем не по-детски, но они тут же залучились прежним мальчишеским предвкушением. Захотелось потрепать его по волосам, но я сдержалась, мало ли такое фамильярное обращение с принцами карается у них как-нибудь особенно жутко.

Я улыбнулась собственным мыслям и подумала, что жизнь — хорошая и крайне интересная штука.

— Почему ты не ешь мясо? — неожиданно спросил Эд, когда наш обед начал подходить к концу. Я уже стала привыкать к этим его перепадам от поведения трехлетнего ребенка к совершенно нормальному, как сейчас.

— А мне и так хорошо, — сказала я, как всегда не зная, как грамотно отвечать на подобные вопросы. — Не хочу способствовать убийству животных, когда я и без него прекрасно обхожусь.

— Как эвины, — выдал Эд непонятное и тут же пояснил: — Они живут небольшими общинами или по одиночке в лесах и уважают жизнь во всех ее проявлениях, стараясь не причинять вреда ни единому живому существу.

«Ух ты! Похоже, мы наконец-то перестаем играть в молчанку!»

— Ты считаешь это глупым?

— Нет, что ты. Напротив, эвины весьма уважаемы. Просто большинству людей пока трудно постоянно думать совсем уж обо всех, и зачастую они предпочитают уважать их издалека, — принц слегка улыбнулся. — Я, видимо, тоже из числа таких. Хотя, надо признаться, мне еще не приходилось об этом задумываться.

— Хм. У нас тоже любят хвалить издалека, не утруждая себя попытками применить что-либо из уважаемого в других на практике своей жизни. Но еще больше людей в таких случаях предпочитают крутить пальцем у виска или доказывать собственную правоту.

— Значит, ты не такая как все? — вдруг спросил он и пристально посмотрел на меня, а я задумалась.

Возможно, когда-то я и чувствовала нечто подобное. Когда впервые пошла волонтером сначала в одну, а потом и в еще несколько общественных организаций и инициатив и проводила все свободное время за уборками мусора, посадками леса, участием в митингах или организацией благотворительных вечеров и сборов помощи нуждающимся. Тогда я порой чувствовала себя кем-то вроде изгоя и уж точно непонятой, не понимая в ответ тех, кто недоуменно спрашивал, как я могу работать, не получая денег, и зачем вообще я это делаю. А потом круг моих знакомых настолько изменился, что среди них просто не осталось тех, кому подобное могло бы показаться странным. Из прежних моих друзей остались только те немногие, которые и раньше если и не разделяли моей увлеченности, то во всяком случае относились с уважением и не считали меня ненормальной.