Агата Бариста - Три королевских слова

Это сбивало меня с толку. Будущих кавалеров я всегда определяла в мгновение ока именно по зависающему взгляду, длящемуся чуть дольше положенного. Но все они при том выглядели вполне довольными жизнью, никого прежде не тяготило общение со мной.

Должно быть, думала я, все дело в разнице в возрасте. Мартин намного старше, и откуда мне знать, что у него на уме. Народная молва в лице институтских девчонок гласила, что старшекурсников интересует лишь одно, то самое, и что эпоха невинных прогулок под луной канула для них в Лету вместе с юношеством золотым.

Иногда мне казалось, что молва не ошибается, а иногда Мартин меня удивлял.

— Мне хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь на чашечку кофе, — сказал он как-то. — Но, учитывая обстоятельства, тебя это вряд ли прельстит.

Возможно, это был давно ожидаемый ход конем, но я предпочла засмеяться.

— Да уж. Лучший кофе в городе все равно готовят там, где я работаю. Ты, конечно, можешь пригласить меня в «Кофейный Рай», но не стану врать, что буду в восторге.

— Хорошо, попробуем зайти с другого конца. Может быть, ты сама выберешь место нашей встречи?

Помедлив, я уточнила, со значением:

— Встречи с тобой одним?

— Да, с одним. — И, подпустив в голос бархата, он добавил: — Мне хочется побыть с тобой наедине, без компании.

Ага, сказала я себе и немедленно отозвалась:

— Тогда приглашаю тебя в Эрмитаж. Там сейчас выставка Сикорски.

Аарон Сикорски был восходящей звездой магических инсталляций: для обычных людей его экспрессивные и экстравагантные творения выглядели взрывом на пункте приема металлического лома; маги же могли лицезреть, как несколько раз в день из груды холодно блестящих обломков вырываются, простирают руки к небу и снова опадают невероятные создания — металл жил чувствами и погибал на глазах у изумленной публики. Зрелище было захватывающим и, безусловно, высокохудожественным, хотя, на мой вкус, чересчур трагическим.

Мартин развел руками.

— Если я признаюсь, что не являюсь страстным поклонником Сикорски, я сильно упаду в твоих глазах?

Я пожала плечами.

— Да нет, не особо. Значит, в Эрмитаж мы не пойдем. Куда тогда?

Про себя я вздохнула, но вздохнула легко. Когда-то ведь надо начинать взрослую жизнь, без девчоночьих выдумок. Значит, четыре стены и крыша над головой.

Но Мартин возразил:

— Обязательно пойдем. Если хочешь, даже посмотрим на твоего Сикорски. Только вначале заглянем в Египетский зал, я хочу показать тебе одну интересную штуку.

Сикорски не мой, а в Египетском зале я знаю все интересные штуки, самонадеянно подумала я. Существовала многолетняя договоренность между Эрмитажем и Смольным институтом, и у нашей группы уже состоялось несколько ночных занятий в Египетском зале.

— Магические цепи на статуе Сохмет? — спросила я наугад.

— Не-а.

— Заклинание вечного восхищения на бюсте седьмой Нефертари? Просроченное, кстати.

— Видел, что просроченное. Но… не-а.

— Хм… Там был еще глиняный вотивный сосуд в виде птицы… птица такая смешная — толстая, как бройлер с птицефабрики. Мне показалось, что в нем хранилось что-то совершенно неподходящее, вроде приворотного зелья… Может, и не приворотное, но какое-то непростое, влияющее на волю человека — точно. Ты про это говоришь?

— Не гадай. Такому в институтах не учат. Твои преподаватели и понятия не имеют. Интересно, сможешь ли ты увидеть…

Я не увидела. Вернее, увидела, но только после того, как Мартин подвел меня к скромной витрине, стоявшей в углу.

За стеклом стояло несколько ушебти из дерева и камня. Предполагалось, что эти миниатюрные слуги будут сопровождать египтянина в загробной жизни. Египтянин будет возлежать на чем-нибудь мягком, а ушебти будут за него пахать, сеять, молотить и все такое. Но ушебти были просто фигурками. Ленивых египтян за чертой поджидало страшное разочарование — посуду им придется мыть самим.

— Ну? Видишь?

К крайней моей досаде, ничего такого уж интересного я не видела. Разве что ушебти, стоявший по центру, сразу же привлекал внимание — он был выточен из очень красивого зеленовато-белого оникса и отлично отполирован — наверное, его извлекли из гробницы богача.

Расписываться в собственной беспомощности не хотелось. Все-таки я немножко гордилась тем, что я способная.

— Погоди…

Я выдохнула, сосредоточилась и стала осматривать витрину.

Ушебти из оникса, ушебти из стеатита, расписные деревянные ушебти — все со скрещенными руками, с серьезными спокойными лицами… маленькие куколки, готовы к вечному труду во благо хозяина.