Светлана Гольшанская: Боги и тени (СИ)

«Эта кошка - самое дорогое, что у меня есть. Возьмите ее. А если… если этого мало, то возьмите мой голос. Бабушка говорит, что это очень ценный дар, но мне он не нужен. Из-за него меня все ненавидят. Заберите его и спасите Рейка. Он заслуживает того, чтобы жить. Прошу».

Леси встала с колен и вытерла рукавом невесть откуда появившиеся слезы.

- Все будет хорошо, - сказал старик, ласково глядя на нее. – Они все видят, все слышат и над братом вашим обязательно смилостивятся. По-другому и быть не может.

Леси попрощалась с добрым жрецом и, окрыленная надеждой, побежала домой. На пороге ее с суровым видом дожидался Дэйхен. Заметив его, Леси замедлила шаг, силясь понять, что могло его разозлить.

- Где ты была? – строго спросил он.

- Я, ну… в деревне, - замялась девочка. Врать она не умела, а за правду могла сейчас сильно схлопотать.

- Зачем? Тебя, кажется, просили собрать ягоды для лекарства Рейка.

- Я отдала их братьям, - Леси потупилась. Он все знал. Наверняка, это Лейф рассказал про то, что она ходила в красную хату.

- Ты должна была принести их сама, ведь за ними посылали именно тебя. Охотники не перекладывают ответственность за порученное им дело на других, - начал отчитывать ее Дэйхен. – А теперь скажи мне, зачем ты ходила в деревню?

- Хотела помолиться братьям-ветрам за выздоровление Рейка, - с трудом выдавила из себя девочка, потому что скрывать больше не могла.

Отец разъяренно сверкнул глазами и схватил ее за ворот платья.

- Кто тебя надоумил? Мать? – кричал он, щедро разбрызгиваю слюну во все стороны.

- Нет-нет! – испуганно ответила Леси. Ей совсем не хотелось, чтобы за ее проступок страдала еще и мама. – Я сама, сама так решила.

- Ах, сама, значит, и отвечать будешь сама.

Вначале было очень больно. Мелкие горошины въедались в кожу и продавливали кости. Руки затекли и ныли от тяжести наполненного водой ведра, которое приходилось держать над головой. Постепенно боль угасала, растекалась по всему телу и, наконец, растворялась в полной апатии и онемении.

Леси обычно слушалась взрослых и на нее практически никогда не ругались. Наверное, поэтому наказание казалось таким обидным и унизительным. Хотелось плакать, но она не смела. Плакать в присутствии взрослых считалось позорным, хотя Мейр и Бейк смотрели на нее с пониманием и сочувствием, и даже вроде бы выглядели слегка виноватыми, бросая обвиняющие взгляды на старшего брата, который даже голову в ее сторону повернуть не желал.

Дэйхен снова поругался с женой, уверенный, что это она тайком подучивает детей поклоняться идолам землепашцев. В конечном итоге он был прав – это она попросила мальчиков сходить в красную хату к ее отцу. Правда, на Леси ей не позволяла оказывать такое сильное влияние бдительная Вайспута. Старуха тщательно оберегала маленькую Поющую, их дорогое сокровище, гордость и надежду семейства. Оттого отец и разгневался на дочку гораздо сильнее, чем на сыновей, ведь не ждал от них никаких свершений, разочаровался уже давно.

Когда Дэйхен, наконец, решил, что наказание дочки закончено, то просто забрал сыновей и ушел на улицу. Вайспута куда-то отлучилась, а Ольжана крепко спала после того, как выпила лекарство. Леси медленно поднялась с колен – они плохо сгибались после того, как она долго просидела в неудобном положении – и подошла к кровати, на которой лежал Рейк.

- Больно? – спросил он, касаясь холодной ладонью горячей щеки девочки. Та, ласково улыбаясь блестевшими от невыплаканных слез глазами, покачала головой и взяла его ладонь в свои, надеясь согреть ее. – Меня можешь не обманывать. Мне тоже больно, постоянно, такое ощущение, что вся нога в огне, даже та ее часть, которой… - он запнулся. Рейк так и не осмелился посмотреть на уродливый обрубок, что остался от его правой ноги, - Которой нет.

- Прости, я не смогла ничем помочь, - чаша переполнилась и по румяным щекам Леси по текли крупные слезы.

- Ты не виновата, никто не виноват, кроме меня, - глядя в потолок, ответил брат. – Я оказался слишком слаб. Знаешь, каждый раз отправляясь на охоту вместе с отцом, я боялся, что не вернусь обратно, ждал этого… Как упаду в овраг, сверну себе шею, взбираясь на очередную кручу или… или вот так попаду в когти зверю. Но как же это все-таки страшно, когда происходит на самом деле… Похоже, боль окончательно затуманила мой разум, не стоит мне тебе этого рассказывать. Не хочу, чтоб ты помнила меня таким слабым, немощным. Возьми там на стуле.

Леси подала ему маленькую деревянную свирель с двумя стволами.