Святослав Логинов - Многорукий бог далайна

Но потом Боройгал перестал приходить, так что Шоорану остались только сказки и песни, которые он пел всё более заунывно и страшно.

Суварг умирал. Немногие понимали это, слишком уж нелепо всё произошло. Предводитель изгоев уже давно не ходил в сражения, а лишь посылал других, наблюдая за битвой с суурь-тэсэга. И кто мог предполагать, что братьям вздумается палить из ухэра вдаль, чуть не за пол-оройхона, и что камни долетят? Обломок на излёте ткнул Суварга в грудь, но Суварг тут же поднялся, костеря на чём свет стоит гнилоголовых братьев, и всё их потомство, и тот тухлый шавар, из которого они выползли.

Казалось, всё обошлось. Лишний удар ничего не значит для человека, на чьём теле оставили отметины гарпуны изгоев и хлысты кольчужников в ту пору, когда Суварг служил в цэрэгах, а затем копья бывших сослуживцев и укусы шаварного зверья, на которое пришлось охотиться в годы неудач. И всё же в нём что-то сломалось. Суварг исхудал, позеленел, боль в груди не отпускала, а во время кашля изо рта летели красные брызги. Суварг лежал в своих покоях, скучно выслушивал доклады, а за решениями отсылал к Ээтгону.

Постепенно Ээтгон собрал в своих руках всю власть. Совет изгоев, куда входили первые переселенцы, уже ничего не решал. Тех членов совета, что были потолковее, Ээтгон назначил управлять провинциями, сделав фактически одонтами, или поставил во главе войск. Остальные выслушивали мнение Ээтгона и покорно кивали, соглашаясь.

А дела в стране шли неважно, и решений приходилось принимать много. На севере не утихала война. Там были братья, среди которых, кажется, вовсе не осталось земледельцев, а одни цэрэги: оборванные, плохо обученные и скверно вооружённые, но голодные и потому неукротимо лезущие вперёд. С такими соседями война не могла не вспыхнуть. Когда вместо огненного болота в одночасье образовалось три сухих оройхона, оба государства немедленно попытались присвоить их. До этого земли северо-западного угла числились за изгоями, и, хотя на сухой полосе никто не жил, но стояла застава, не пускавшая через болото противника. Орда братьев буквально смела заставу, Жужигчин погиб во время бегства, и с тех пор в углу продолжалось бесконечное сражение, словно воскресли и вцепились друг в друга сказочные Ёр и Гур. Туда уходили силы страны, там был контужен Суварг, оттуда исходило зло. Война не давала заняться иными делами, которых тоже немало скопилось. Народ начинает проявлять недовольство. Когда они просились сюда, когда клянчили землю, то обещали всё, что угодно, а теперь возомнили себя хозяевами, и налоги, далеко не такие большие, как у вана, приходится брать силой. Плюс к тому – свары между переселенцами с юга и беглыми общинниками. Да ещё и неурожай, пришедшийся на последний год.

Хорошо хоть на границе с ваном всё спокойно. Сосед стерпел потерю земель, а скорее всего, слишком втянут в войну с общинниками – говорят, там заваруха ещё круче здешней. Надо бы это использовать: договориться и вместе ударить по братьям. Хотя что потом делать с покорённой страной, уже сейчас больше похожей на гнилой труп, способный заразить весь мир? Жаль, никто не придумал шавара для целой страны.

Ээтгон поёжился. Какие мысли стали приходить в голову! Вряд ли они понравились бы Чаарлаху, хотя считается, что так и должен думать правитель. Многие, кстати, так и думают. Особенно южный наместник – Боройгал. Зачем Суварг назначил его? Говорил, что хочет сохранить устоявшийся порядок… но зачем же возвышать палача? И вот теперь ему доносят, что Боройгал завёл темницу и ночами пытает людей. Такого в свободной стране быть не должно, но нет времени заняться сомнительным наместником. Главное, что харвах поступает с юга вовремя, и, когда речь зашла о том, что надо бы самим наладить изготовление ухэров, то именно Боройгал вызвался строить мастерские у себя. Все были довольны, и никто не подумал, что же они делают. Решили, что работать в мастерских будут только добровольцы. Но много ли найдётся желающих в обмен на вкусную кормёжку и алдан-шавар варить нойт? Значит, придётся посылать преступников… и получается, что он своими руками создаёт каторгу, которую так ненавидел и боялся в прошлой жизни.

Ээтгон заскрипел зубами от бессильной злости на самого себя. Ну уж этого он не допустит! Хватит с людей и одного налога на харвах. Каторги не будет, как бы этого ни требовала безопасность страны. Он сегодня же, сейчас же, пойдёт проверять, как идёт строительство мастерских, а в первую очередь – свободны ли помещения в алдан-шаваре или там опять живут чьи-то родственники и готов ли запас продуктов – страна велика, а туйван растёт лишь на двух оройхонах, остальные края ещё слишком молоды. Пусть лучше без вина останутся солдаты и даже он сам, но макальщики должны иметь всё.