Геннадий Башунов - Не люди

Корни с новой силой впились в тело Урмеру. Он закричал, но крик сразу захлебнулся в крови, хлынувшей из горла колдуна. Корни давили и душили жертву охотника ещё долго, пока не раздался хруст, и тело мага не разорвало на несколько кусков, повисших на ветвях.

– А теперь, – сказал Хасл, зло ухмыляясь, – я сожгу это место. Башню, огород, где работали поколения моих предков, трупы. Я сожгу всё, могильщик!

Велион шагнул к абсолютно обезумевшему мальчишке и влепил ему пощёчину.

– А теперь, – холодным и спокойным голосом проговорил он, – мы похороним погибших и уйдём.

– Ты… – зашипел охотник, задыхаясь от ярости, но могильщик заткнул его, ухватив за горло.

– Слушай меня, мальчик. Ты сейчас не в себе, и я тебя прекрасно понимаю. Ты отомстил, это всё, что ты мог сейчас сделать. Но ты должен подумать о будущем. На тебе сейчас великий груз ответственности за всех выживших. Если попытаешься поджечь это место, ты погубишь все припасы, которые здесь есть. Огород не убран, а где-то в башне должна быть и другая еда. С завтрашнего же дня ты начнёшь водить сюда людей для сбора урожая, может, тогда у вас не останется времени на грызню. Не заставляй меня разочаровываться в тебе, Хасл.

Охотник внезапно поник, его глаза потухли. Велион отпустил парня, и тот пошатнулся, едва устояв на ногах.

– Пошли, – тихо сказал он.

– Подожди.

Могильщик приблизился к замершим корням, готовый в любой момент отпрыгнуть, если одни из них зашевелится. Найти нужный кусок тела Урмеру было непросто, настолько изуродовало останки мага, но могильщик провозился недолго.

– Вот, – буркнул он, вернувшись к охотнику, и сунул ему в руки амулет, изображающий восьмиконечную звезду.

– Зачем?

– Затем, что ты теперь главный. И, говорят, что с этой штукой удобней колдовать. А ещё скажешь, что благодаря ей ты продолжишь держать Серого Зверя на месте.

– А я смогу?

– Тебе ничего не придётся делать. Уж о чём, а об этом Урмеру позаботился, и даже его смерть ничего не изменит.

Они спустились и вышли на улицу. Хасл, сжимающий в левой руке восьмиконечную звезду, отпечаток которой на его груди останется с ним до могилы, печально оглядел валяющиеся на огороде трупы и махнул рукой. Земля вздыбилась, и на поверхности не осталось ни одного тела.

– Вот и прекрасно, – сказал могильщик и одобрительно хлопнул Хасла по плечу. – Пошли, до городской стены нам по пути.

– Потом ты уйдёшь? – тихо спросил охотник.

– Да, но сначала эта сабля проткнёт ещё одного ублюдка, виноватого в ваших мучениях.

– Нет! – резко произнёс Хасл, и его глаза вновь загорелись. – Ты не посмеешь. Это сделаю я. За всех, и за тех, кто уже умер, и кому предстояло умереть, если бы не мы. Шемех – не твоя забота, могильщик.

Велион печально улыбнулся и кивнул.

– Это твоё право. Но знай, если всё станет дерьмово, я уже не приду к тебе на выручку.

– Знаю. Боги, сколько всего произошло за эти дни… сколько всего… сколько людей погибло. – Хасл огляделся, и его лицо искривилось от едва сдерживаемых слёз.

– Людей? – переспросил могильщик. – Знаешь, глядя на всё это… на тебя, твоего отца, деда, Урмеру и Сильгию... Думаю, ни один живущий по ту сторону склонов Полой Горы не сказал бы, что за эти дни погиб или избежал гибели хоть один человек. Все мы проклятые выродки Великой войны. Одни чуть лучше, другие чуть хуже, но… Все мы для них не люди. И ты должен помнить это, Хасл. Вам нельзя наружу. И никого нельзя пускать сюда. Живите мирно, но отстаивайте этот мир оружием и магией, если понадобится.

Хасл пристально посмотрел на него и грустно улыбнулся.

– Знаешь, мне так хотелось посмотреть на город, где живёт пять тысяч человек. Но я сделаю, как ты сказал.

– Отлично. – Велион натянул на голову шляпу и попытался стереть кровавую грязь с лица, но у него ничего не вышло. – Что ж, тогда мне нужно успеть до конца осени на побережье Мёртвого моря.

– В Имп?

– В Имп.

***

Хаслу снился странный сон. Две нечеловеческие фигуры бродили по разрушенной лаборатории, выискивая что-то в рухляди на полу.

На самом деле, существа напоминали людей, двух больших и неестественно мускулистых женщин, фактически, нечеловеческими были только их головы. Шею одной из них венчала кошачья голова трёхцветного окраса, а второй – коровы. Плотоядной коровы, если такие вообще существовали. Клыки, торчащие из её нижней челюсти, больше напоминали кривые кинжалы.

– Нет, – произнесла Кошка голосом, в котором не угадывалось даже тени эмоций, – здесь нет его руки.