Геннадий Башунов - Не люди

– Я боюсь за неё, – сказал Хасл, отвлекая Велиона. – Дед… он же ничего ей не сделает?

– У неё минимум два ножа с собой, – отозвался могильщик. – У тебя боевая девка, не переживай.

Хасл уныло кивнул, но Велион не обратил на охотника почти никакого внимания. Могильник звал его. Или, скорее, бросал вызов. И он жаждал принять этот вызов. Чёрная кожа перчаток приятно покалывала ладони, и это покалывание погасило даже боль в сломанном носу и ране на боку.

– Иди за мной след в след и ничего не трогай, – сказал Велион, облизывая пересохшие от радостного волнения губы. – Если я скажу стоять – стой. Падать – падай. Бежать – беги, но только по своим старым следам.

– Но… как я различу свои следы? Даже всю пыль смыло…

– Никак. Поэтому, если придётся бежать, просто беги туда, откуда пришёл, и постарайся не наступать туда, где есть хоть что-то металлическое. И молись, если тебе так будет легче. Пошли.

Но до того, как охотник и могильщик успели перебраться через стену, из тумана вышла облезлая кошка. Она повернула окровавленную мордочку в сторону людей и уставилась на них кровавыми провалами, на месте которых ещё пару часов назад были её глаза.

– Мяу! – сказала кошка.

«Мне нужно с вами поговорить».

– Что? – переспросил могильщик, поворачиваясь к охотнику. – Ты что-то сказал? Или мне с недосыпа показалось?

Хасл обернулся и взглядом нашёл кошку.

– Это она, – ответил он, указывая на выбравшуюся из тумана животину. – Я уже разговаривал с такой кошкой, её отправил ко мне друг Урмеру.

– Ещё один друг Урмеру? – буркнул Велион, вглядываясь в изуродованную мордочку кошки. – Я бы сделал с ним то же самое, попади он мне в руки.

Кошка мяукнула.

«Меня зовут Шемех. И мне нужно поговорить с вами».

– Говори, – сказал Хасл.

– Что-что она говорит? – буркнул могильщик. – Я слышу только какие-то обрывки.

– Мяу.

– Говорит, чтобы ты снял перчатки.

– Конечно. Может, ещё оружие выбросить? – проворчал Велион.

Но, оглядевшись, всё же снял перчатки и положил их на стену рядом с собой.

– Мяу, – спросила кошка.

– Теперь слышу, да. Что, на хрен, нужно, живодёр грёбаный?

«Это вынужденная мера. Вы хотите убить Урмеру? Что ж, если это так, то я могу вам помочь. Он угробил Сильгию, превратил её в чудовище, и я хочу ему за это отомстить. Если вы доберётесь до улицы, на которой почти не растут деревья, то найдёте тропу, по ней Урмеру ходит к людям. Эта улица в полумиле по левую руку от вас».

– А что ты хочешь от нас в обмен на эту информацию? – спросил могильщик.

«Покоя. Вы не тронете меня, я не трону вас. Я был вынужден спрятаться в тумане, когда люди пытались меня убить. Моё тело покалечено, но я сохранил твёрдую память и крепкий разум. Признаюсь, тогда я ненавидел их… но с годами ненависть ушла. Я простил их всех. Поэтому прошу лишь дать мне спокойно скоротать оставшиеся дни на этом свете. Но Урмеру никогда не даст мне покоя. Когда-то этот ублюдок создал проклятый туман. Заклинание уничтожило Бергатт, практически каждого горожанина, не обладающего Даром. Тогда, в самом начале войны, посреди всей царящей в Империи неразберихи, это выглядело как самооборона. Но когда нас изгнали из Ордена, и мы вернулись сюда, Урмеру захотел наслать туман на весь мир. Из-за этого мы поругались, и я вынужден был бежать. Он запудрил Сильгии мозги, пообещав исцелить её. Для этого ему требовался материал, им и стали те, кто пережил ту магическую атаку. Тогда я верил Урмеру… и сейчас жалею об этом. Когда нужда в людях отпадёт, он уберёт все защитные барьеры, чтобы отомстить за обиды семидесятилетней давности. Сильгия мертва, и его жизнь находится под угрозой. Я уверен, что сейчас, в своей башне, он уже снимает барьеры. Стоит ему узнать, что хутор погиб, а вы идёте по его душу, он уничтожит всех выживших. Вся котловина, в которой построен Бергатт, будет купаться в тумане. Сколько тогда людей выживет? Вы вдвоём? Сомневаюсь, что кто-то ещё».

– Тебе-то что с этого? – недоверчиво произнёс Хасл. – Ты же вообще живёшь посреди этого тумана. К тому же, он должен знать, что ни мне, ни могильщику вреда от этого не будет.

«Я не выживу без людей. Я приманиваю животных, иногда подворовываю овощи, чтобы не умереть с голода. Если не станет вас… Во внешний мир я не вернусь – это я знаю точно. Мне останется только умереть, а я хочу жить, несмотря ни на что, несмотря на все мои мучения».

– Прекрасно, – сказал могильщик, спрыгивая с разрушенной стены. Он уже надел перчатки. – Прогулка в полмили – это хорошо, если там мы действительно найдём свободную от проклятий дорогу. Но сперва…