Лаура Кнайдль - Шёпот магии [litres]

– Я его только перепачкаю.

– Это уже мои проблемы. А теперь надень чертов плащ, – огрызнулась я, потому что такси уже поворачивало на нашу улицу, а последнее, чего мне не хватало, – это водитель, который начнет задавать вопросы. Рид понял, что я абсолютно серьезна, и встал. Аккуратными движениями продел руки в рукава, как будто таким образом они бы не испачкались.

Застегнув две пуговицы посередине, которые еле-еле сошлись, я отступила на шаг. Так как мне известно, как функционировала магия и как выглядел Рид, я видела не иллюзию, а только его самого.

– Тебе идет.

Он усмехнулся:

– Виноградный всегда был мне к лицу.

Такси затормозило возле нас, шофер опустил стекло и высунулся из окна, чтобы разглядеть нас получше. Он обвел нас глазами, и мое сердце пропустило удар, когда его взгляд задержался на Риде. Однако затем на губах мужчины появилась улыбка, и он кивнул нам:

– Такси вызывали?

Водитель высадил нас перед «Чародеем». Расплачиваясь, я истратила последние деньги, которые сегодня выиграла. Одетый в мой плащ Рид уставился на магазин. Верхняя часть старинного дома была сделана из песчаника, который со временем потемнел из-за погодных условий. Хотя за последние пару лет его несколько раз реставрировали. Так, первый этаж недавно заново оштукатурили и покрасили белой краской. Также поставили большие окна, а надпись над дверью, гласящая: «Чародей – Антикварный магазин», только в прошлом месяце сменила цвет на темно-синий. Впрочем, в тусклом свете фонарей буквы выглядели, скорее, черными.

Из-под воротника своей кофты я выудила ключ, который носила на шнурке на шее. Особый ключ, запирающий здание с помощью магии, так что взлом становился невозможен.

Замок открылся, и тут же в нос ударил родной запах старого дерева, политуры и выцветших чернил. Я любила этот запах и эту лавочку, потому что ее наполнял шепот магии, который бо́льшую часть времени звучал тихо и мягко, как шум моря. Однако стоило разразиться буре, самые слабые волны могли превратиться в смертоносные и утянуть тебя за собой.

– Это магазин твоих родителей?

– Нет, мой, – ответила я и дала Риду знак войти внутрь.

Его взгляд несколько секунд скользил по темному пространству антикварной лавки, прежде чем вернуться ко мне вкупе с нахмуренными бровями.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать. А тебе?

– Двадцать два. – Он еще раз оглядел мрачный торговый зал со всеми его призрачными тенями. – Ты самостоятельно открыла магазин?

– Нет, раньше он принадлежал моей тете, – объяснила я и включила аварийное освещение. Весь свет зажигать не хотелось. В такое время мимо проходило мало людей, но лучше я не буду привлекать внимания к магазину. – Больше года назад она умерла от рака. И по наследству он достался моим родителям, но управляю им я.

Рид провел пальцем по комоду из вишневого дерева, цену на который я снижала уже трижды, но его все равно никто не покупал.

– Твоя тетя… мне жаль.

– Мне тоже. – Я с трудом изобразила на губах улыбку и подальше задвинула все нахлынувшие мысли о Луизе. Хоть мы не очень тесно общались, воспоминания о ее смерти каждый раз навевали на меня грусть.

Я махнула Риду, приглашая следовать за мной, и вместе мы поднялись вверх по винтовой лестнице, связывающей магазин и квартиру. Ничего особенного она из себя не представляла: как и сам магазин, была маленькой, странноватой и забитой всякими вещами. Повсюду на стенах висели картины и фотографии, а полки ломились от книг о магии и об оккультизме. Эти издания продавались в любом книжном и не несли в себе ни капли волшебства. Родители считали, что такие книги покупать нелепо, но я любила магию и с удовольствием о ней читала, пусть и неправду. По той же причине «Зачарованные» всегда входили в число моих любимых сериалов, а за ними – «Легенда об Искателе», «Мерлин» и «Сабрина маленькая ведьма»; причем последней я немножко завидовала из-за ее кота Салема.

– Вещи отсюда, сверху, ты тоже продаешь? – спросил Рид, показывая на маску-калаку [1] Маска-калака – здесь: символ смерти, маска в виде черепа, часто используемая во время мексиканского фестиваля в честь Дня мертвых. , которую Мюррей, муж Луизы, привез мне два года назад из Мексики. Это был последний раз, когда они путешествовали вдвоем.

– Нет, они мои, – ответила я и повела Рида через короткий коридор в свою крошечную ванную. Светлая плитка местами потрескалась, стыки потемнели, а на шкафу напротив двери уже образовалось несколько вмятин от дверной ручки, потому что я постоянно случайно ударяла ею по дверце.