Дмитрий Воронин - Возрождение

А потом, как раз через неделю после восемнадцатого дня рождения, Елена исчезла. Вместе с ней исчез лук со всеми аксессуарами, кое-что из вещей, более подходящих для отдыха на природе, чем для появления в обществе, немного денег и разные мелочи.

- Сколько было денег? – поинтересовался я.

- Да так, - с явной рисовкой пожал плечами клиент. – Тысяч двадцать или около того. Рублей, я имею в виду. В сейфе было гораздо больше.

То есть, он даёт мне понять, что эта сумма, с его точки зрения, проходит по категории "немного". Ну-ну, запомним. И припомним.

- Документы?

- Паспорт остался дома.

- Оба?

- В смысле? Ах, да, вы имеете в виду заграничный… да, оба. Студенческий билет, свидетельство о рождении и все остальные бумаги тоже на месте.

С его точки зрения, это было более чем странно. Уйти из дома, взять деньги и вещи – это в понятия среднестатистического человека укладывается. Особенно, если барахла взять чемодан, а деньги – попросту все, до которых дотягивается рука. Взять "сущие гроши" и одежду на раз – глупо и непредусмотрительно, но, в целом, объяснимо. Прихватить дорогую игрушку – запросто. А вот оставить паспорт, без которого уехать подальше от Москвы можно разве что на попутках или, если повезёт, на междугороднем автобусе – глупость несусветная. Но девочка Леночка не производит впечатления классической дуры. Чутка поверхностной и избалованной – возможно, не слишком приспособленной к реальностям жизни – наверняка. Но не более того. Так что обеспокоенность отца вполне объяснима.

А вот я именно в этот момент понял, что уважаемый господин Друзов пришел как раз по адресу. Все признаки налицо… Пожалуй, дядя Фёдор сумел бы уже сделать далекоидущие выводы и, возможно, предложить более-менее подходящее решение, но я – не он. Опыта не хватает.

- Теперь вернёмся к записке.

Он молча вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне. В конверте – листок бумаги, на котором ровным, аккуратным почерком была написана, опять-таки с точки зрения среднестатистического человека, полная чушь. Или откровение – это уж с какой стороны посмотреть.

Папа, я так жить больше не могу. Это болото, ты разве сам не понимаешь? Этот мир засосал тебя, а теперь хочет добраться и до меня. Нет уж. Я хочу другой жизни и знаю, что нужно сделать. Не мешай мне и не ищи меня, только хуже сделаешь, поверь хоть раз в жизни. Если все пройдёт так, как я планирую, позже я с тобой свяжусь. Но это будет не очень скоро. За меня не переживай. Целую, я. P.S. Прости, что взяла деньги без спросу.

- Вы что-нибудь понимаете?

В его голосе сквозила искренняя надежда. В этот момент он даже стал мне слегка симпатичен, хотя первое и общее впечатления были, скорее, негативными. Неприятный всё-таки тип этот господин Друзов-старший. Для него и дочка – предмет престижа. Повод гордиться её оценками, её внешностью (кстати, симпатичная девочка, если судить по фотографии), да и вообще – благополучием семьи. И уход дочери из дома – удар по самолюбию, вызывающий явно проскальзывающее в речи раздражение. Но и беспокойство там однозначно присутствовало, и не только беспокойство о собственном имидже, но и страх за непутёвую дочку.

- Мы попробуем найти Елену.

Я старательно подчеркивал это "мы", дабы клиент ни на мгновение не забывал, что имеет дело не с молодым парнем невыразительной наружности и сомнительных достоинств, а с имеющей определенную репутацию фирмой. Пусть и состоящей всего из двух человек… а если самому себе не врать, то из меня одного, ибо где сейчас находится дядя Фёдор и вообще, жив ли он, я не знал.

Сумму гонорара и аванса мы обговорили быстро. Вопреки ожиданиям, скаредностью Друзов либо не страдал, либо умело это скрыл. Чего нельзя сказать о его супруге, которую названная мной сумма заставила прямо-таки перекоситься. Но смолчала, торопливо стерев с лица смесь возмущения и жадности. Вероятно, позже она всё муженьку выскажет, в том числе и мнение обо мне, как о специалисте.

Ничего я ему, кстати, не обещал. Это я у дяди Фёдора перенял сразу – никаких конкретных обязательств на свою голову. Попробуем. Постараемся. Сделаем всё возможное. Слова-пустышки, на исполнение которых можно надеяться, но сами по себе они ничего не значат. Ведь "постараемся" отнюдь не означает "непременно найдём", верно? А если подтвердятся мои подозрения, то шансов найти девчонку и в самом деле немного. В смысле, найти живой и здоровой.

Не стал я ему объяснять и то, каким именно способом я планирую отыскать сбежавшее из дома чадо. Во-первых, это профессиональный секрет – такие, как Друзов, сами имеют достаточно тайн, чтобы понимать моё нежелание раскрывать методы работы, которая меня кормит. Несколько терминов вроде "метафизического поиска", "астрального зондирования" и "экстрасенсорного анализа" дополнительно напустили тумана. А что? Если ему хочется обыденности – пусть обращается к нашей доблестной полиции. Те работают по старинке – объявят беглянку во всесоюзный розыск, разошлют фотографии по городам и весям… на этом, кстати, и умоют руки. Потому как найти добровольно ушедшую из дома девушку (нет криминала – нет и повода ставить на уши сотрудников) таким способом можно разве что случайно. Или если она сама хочет, чтобы её нашли.