Xoma Sleepy - Быть собой [СИ]

"Молчать. Молчать. Молчать"...

Именно поэтому он не понял, когда же навалилась спасительная тьма.

Пробуждение было страшным - спина не просто болела, нет, казалось, что ее разрывают на части сотни острейших крючьев. Голова кружилась, его тошнило, а перед глазами все плыло. Спустя пару мгновений, сфокусировав взгляд, Элаикс понял, что лежит на просторном ложе в чистой комнате, а его раны аккуратно перебинтованы.

Два чувства одновременно вскипели внутри юноши: ликование и ужас. Ликование, потому что его план удался, ужас, потому что он знал, что теперь будет.

И точно в подтверждение его самых страшных догадок, из-за спины раздался голос.

- А ты сильный мальчик, сильный и смелый. Мне такие нравятся.

Элаикс с трудом повернулся и увидел своего хозяина, который возлегал напротив него. Рядом стоял чистенький и красивый, как девушка, Шилмиан, из одежды на котором осталась лишь набедренная повязка. В руках мальчик держал кувшин и кубок, предназначенный, очевидно, для господина.

- Впрочем, - фариец нежно погладил смуглый бок своего раба, - покорные мальчики мне тоже нравятся. Странно, и как это я проглядел тебя?

Его взгляд замер на руках Элаикса, которые, несмотря на тяжкий труд и отсутствие достаточного количества пищи, все еще выглядели достаточно внушительно для подростка его возраста.

- Наверное, был так очарован милашкой Шилмианом, этой маленькой жемчужинкой, что не обратил внимания на настоящий изумруд.

Фариец поднялся и сделал несколько шагов по направлению к Элаиксу. При этом его взгляд - властный и жаркий - буквально пронзал юношу насквозь. Навиний Коррил широко улыбнулся, демонстрируя отменные зубы, и проговорил:

- О да, настоящий тимберский изумрудик, который было так приятно наказывать.

Он облизнулся, точно леопард, заметивший обездвиженную антилопу.

Элаикс с очень большим трудом сумел сохранить на лице невозмутимое выражение.

"Ради Трегорана я выдержу все", - продолжал он убеждать себя. - "Выдержу. Выдержу"...

- Господин мой, - его губы сами собой произнесли эти слова. - Я могу быть таким, каким ты только пожелаешь, могу терпеть любые наказания ради тебя.

- Да, - ноздри фарийца раздулись. - Продолжай.

- Буду хорошим мальчиком, а если хочешь - плохим, - от этих мерзких слов его едва не выворачивало наизнанку, но останавливаться было поздно. - Но у меня есть условие.

- Условие? - Глаза патриция широко раскрылись. - У раба?

- Да, о мой господин. Ведь я могу быть любым мальчиком, и если мы не договоримся, тебе это очень не понравится, - и он устремил на своего поработителя такой убийственный взгляд, который заставил бы любого другого человека трястись от ужаса.

Но имперский пес бы не из робкого десятка, напротив, он затрясся, и закусил губу, а в его взгляде Элаикс прочитал такое дикое, неприкрытое вожделение, что его душа едва не ушла в пятки.

- Прочь, - не оборачиваясь, распорядился фариец, и Шилмиан исчез из комнаты. - Говори, мальчик, чего ты хочешь? Свободы, наверное?

- Нет, господин, я не настолько глуп, - Элаикс понимал, что заключая сделку со злом, никогда не следует желать слишком многого, иначе можно остаться ни с чем. - Я хочу, чтобы мой брат стал домашним рабом, чтобы его забрали из общего барака.

Навиний Коррил замер, как громом пораженный. На его лице отобразилась сложная палитра чувств, в которой похоть, разбавленная восхищением, сменялась жаждой повелевать и даже...уважением?

- Братская любовь, как же это мило и возвышенно! - выдохнул патриций.

Он подошел к ложу, на котором замер Элаикс и склонился над ним, нависая над своим рабом.

- Я обещаю, что исполню твое желание, мой дорогой изумрудик, но учти, сегодня тебе придется быть о-о-очень хорошим мальчиком, чтобы я не пожалел об этом.

***

Элаикс очнулся от собственного вопля. Он резко распахнул глаза, и ошалело огляделся по сторонам.

Голова раскалывалась так, словно юношу хорошенько отоварили чем-нибудь тяжелым вроде большой палицы. Тимберец прикрыл лицо руками и протяжно застонал.

- Этот сон, - простонал он. - Когда же я, наконец, все забуду?

- Мой повелитель, что случилось? - горячие ладошки Вариэтры опустились ему на плечи, массируя сведенные мышцы и даря покой и тепло.

Почти даря.

- Я должен вспомнить, - простонал он достаточно громко, чтобы можно было услышать и понять.

Головная боль усилилась, и вновь, как и всегда в этом случае, в памяти Элаикса всплыло чье-то до боли знакомое лицо. Он напряг все силы, чтобы вспомнить, понять...