Александр Гримм - Санитар [СИ]

— Дай, дай обезболивающее! Сука, я все скажу, блядь как больно! — запихиваю пару капсул обезбола в матерящийся рот, предварительно сорвав с лица полумаску.

— Внешность смени и а-то как-то неудобно. — приказывает лейтенант. — Меня мама учила девочек не обижать.

— Хорошо. — по лицу проходит рябь и женское лицо сменяется хищным мужским с резкими чертами лица.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все рассказывай, если пойму, что недоговариваешь сломаю второе колено. В чем был план, почему нас решили убрать?

— Вы два ебанных параноика, никто не собирался вас убивать!

— Первый страйк. — металлическая рука слегка постукивает по покалеченной коленной чашечки.

— Мммм! — жертва допроса мычит от боли. Могу представить как бы он сейчас орал, если бы не доза Обезбола. — Все-все, я понял. Приказ был: вытащить тебя из передряги, после чего я должен был забрать твое лицо, а Мирцела утилизировать трупы. Но эта тупая сука все испортила и сожрала твоих конвоиров. Из-за чего нам пришлось тащиться в этот ебучий лес и ждать пока она все переварит и высрет. А вчера мне приказали поторопиться и я решил, не изобретать велосипед, а углубиться подальше в лес и кончить вас там.

— Меня понятно, а его-то за что? Он вроде из ваших. — тычет в меня пальцем лейтенант.

— Все из-за его ебучего брата, который работает в ОДИН! Начальство очень расстроилось, что я притащил в организацию потенциальную крысу. Еще и Ночь запаниковал, когда узнал, что именно я запихал этому уебку в голову. Поэтому мне приказали исправить косяк, вот я и решил совместить два дела.

— Зачем было нужно мое лицо? — задает очередной вопрос лейтенант.

— Чтобы стравить Детей Рейва и ОДИН. Это все что я знаю, в подробности плана меня пока не посвящали.

— Кто такой Ночь и почему он запаниковал? — настала моя очередь задавать вопросы.

— Это наш хакер и технический консультант. Почему запаниковал не знаю, он передо мной не отчитывается.

— Расскажи подробнее про свою организацию, цели, состав, оснащение, иерархию. — продолжает допрос лейтенант.

У меня также накопилась куча вопросов, но я рассудительно пропускаю лейтенанта вперед. Его профессиональный опыт в данный момент важнее моего любопытства. Отставной сотрудник ОДИН может вытянуть больше ценной информации, чем бывший школьный учитель.

Поглощенный допросом я слишком поздно замечаю, как кусты слева от меня начинают подозрительно шевелиться. Разбрасывая ошметки зелени и комья дерна, в наш тесный кружок врывается Мирцела. Крупом она сносит с ног тяжелого лейтенанта, мне достается удар лапой, который выбивает весь воздух из легких и отбрасывает меня к ближайшему дереву. Когда затылок касается ели, кто-то отрубает мне свет. Последнее что успеваю заметить, как Мирцела своими мощными челюстями бесцеремонно подхватывает жертву допроса и с этой ношей ломится в противоположную от нас сторону.

— Санитар, эй Санитар! — перед глазами все плывет, в голове каша и я не до конца понимаю, чего от меня хотят сразу несколько лейтенантов.

Мне становится дурно, я тянусь к маске, чтобы ее сорвать. Но не обнаруживаю ту на привычном месте и с облегчением перестаю сдерживать рвотные позывы.

— Похоже сотрясение, держись за меня, нужно сваливать. — дождавшись пока я до конца опорожню желудок, он подхватывает меня под руку и всучивает мне в трясущиеся ладони открытую бутылку с водой. Замечаю у него, перекинутый через плечо, рюкзак, который лже-Марика скинула в начале нашей схватки. — Попей.

— Что это было? — хриплю я, пока Владимир тащит мою полубессознательную тушку.

— Проеб это был мой, вот что это было. Надо было добить суку, а не рассчитывать на токсин.

Проглатываю капсулу Обезбола, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда препарат начинает действовать отстраняюсь от лейтенанта и дальше двигаюсь самостоятельно. Меня все еще пошатывает, но уже на так сильно. Когда картинке перед глазами стабилизируется, замечаю окровавленную штанину лейтенанта, не замедляя темпа, протягиваю ему пару капсул Кровостопа. И делаю себе пометку — на ближайшем привале нужно будет оценить наше состояние. В горячке боя мы могли упустить из виду потенциально опасную травму.

Когда ноги перестают слушаться, а деревья сливаются в сплошное нечто перед глазами, Владимир объявляет привал и я как подкошенный валюсь на мягкий дерн. Все тело гудит, особенно ноги, готов поспорить, что на них сейчас живого места нет, одни кровавые мозоли.