Сергей Иванов - Успехи Луны

Вот, значит, что это за поток, и из какого источника он исходит!

Я изучила мрак, и которого исходили потоки света. Серый «Страх» — просто водопад, смывающий все на своем пути. Черный, даже в темноте маслянисто поблескивающий — небольшой ручей, переходящий практически исключительно в яркие и радужные потоки радости. «Месть» — получила я ответ на вопрос, что же это такое. Там, где глянцево-черная «смола» смешивалась с серым Страхом происходила короткая борьба черноты и серости, в которой всегда выигрывало количество, но чернота не сдавалась, и, местами, подавляла даже Страх, подпитывая собою «цветы» ярких разноцветных участков души. Однако, даже там, где удобрением для положительных эмоций шел Страх, они были ярче и заметнее, чем там, где яркие краски питала чернота. Чтобы получить больше удовлетворения и удовольствия Мести явно нужно было намного больше, чем Страха.

Далее шел небольшой бурлящий поток черно-красной лавы, лишь немногим превосходящий предыдущий, черный — «Ненависть». Вот только полностью раскрыться этому потоку мешала серость Страха, которая, смешиваясь с лавой, тушила и подавляла ее, и дальше текла уже все та же серая водица. Ненависти оставалось совсем немногое, но она куда сильнее разъедала яркие участки паутины, превращая их в бесцветную массу, чем превращалась во что-то созидательное и яркое. Зато там, где Лава встречалась с Чернотой, усиливались сразу обе, и поток приобретал черно-желтый цвет, яркий для глаз. Вдвоем они давили даже серость Страха, и «Цветы», подпитываемые таким потоком, были самыми яркими. Но и самыми недолговечными. Даже Страх порождал куда более прочные положительные эмоции, чем Месть и Ненависть.

Далее шел ровный и весьма сильный поток крови — настолько близок по цвету был этот ручей. Однако, это была самая бесполезная подпитка из всех: везде, где бы «Кровь» не встречалась с другой эмоцией, она тут же теряла свой цвет, замещаясь на новый. Даже следа не оставалось, сколько бы не было «Крови». До «цветов» этот поток не добирался вообще нигде.

«Страх», «Месть», «Ненависть» и «Ярость» — четыре основных столпа веры дроу, четыре основных догмата их божеств. Страх — это Ллос. Месть — Киарансале, Ненависть — Ваэррон и Ярость — Селветарм, бог оружия и битвы, Защитник Паутины, которого даже и не пытались ввести в Земли, но, похоже, оставили ради массовки.

И последний ручеек, переливающийся серебристо желтой «водой», утыкавшийся в серый поток страха, но не растворявшийся в нем, а освещавший крохотный пятачок в мощной реке серости, прежде чем исчезнуть, поглощенным ею. Отдельные искорки этого ручья мерцали везде в паутине Души, местами даже собираясь в капельки и озерца, и там, где это случалось, происходили разительные перемены. «Крови» Ярости эти искорки придавали красивый алый оттенок, отчего она уже воспринималась не такой угрожающей и опасной, и даже могла какое-то время подавлять Страх. Черноту Мести они сами успешно растворяли в себе, сколько бы ее ни было — единственные, кто мог такое сделать. Лаву Ненависти искорки успокаивали и охлаждали, делая черно-красный поток каким-то веселым, не опасным и не таким разрушающим. Там, где простая Лава разрушала паутину Души, тот же поток, украшенный Лунными Искрами наоборот, делал ее прочнее, а цвета начинали сиять ярче. А вот Страх боролся с желтоватой водой яростно, давил ее всем своим количеством и темнотой, не давая сверкать и переливаться, и из-за этого вся паутина души была затянутся серой туманной пеленою.

Последний значимый догмат: Красота и Свет — Эйлистри!

Постепенно обнаружились и другие цвета: тоненькие и слабенькие. Зеленый цвет весенней листвы: Жизнь, Созидание — тончайшая нить, протянутая от Светлой Богини. Лиловый: Вожделение, Наслаждение — этот ручеек тоже был тонок, слаб и имел маркер демонических сил, вот уж сюрприз. Затем обнаружился ярко-белый лучик от Эльрата и тошнотворно-болотный цвет хаки — слава богам, это послание от Всехзохаваю было еще боле слабым, чем предыдущее. Имелись и другие проблески, которые вели подпитку Души, но они были настолько слабы, что с трудом замечались глазом, и уже не определялись, к какому из божеств имели отношение.

Копаться внутри Души было попросту опасно, и я стала внимательнее изучать поступающие потоки. Убрать серость, усилить серебристо-желтый цвет… Но как? Клубящаяся тьма, из которой вырывались потоки, оказалась твердой, как камень. И лишь там, где поток цвета вырывался на свободу, имелись, вроде как, камни, перекрывающие проход. Вот они-то отлично расшатывались! Стоило мне только извлечь один, перекрывающий серебристо-желтый поток, как тот тут же усилился, и стал отыгрывать пространство у Серости. Изучив же исток потока Страха, я убедилась, что легко могу перекрывать его все теми же комьями черноты, ранее перекрывавшими поток энергии Эйлистри. Все стало более-менее понятно, вот только времени оставалось все меньше, на изучение ситуации и выданной задачи я потратила почти шесть минут. Да и «камни», перекрывающие поток, оказались неподатливыми. Вытаскивать их было непросто. В какой-то момент, когда поток Эйлистри уже был намного сильнее серого страха Ллос, я, по наитию, попыталась вытащить камушек, перекрывавший зеленый поток. Получилось, толщина нити увеличилась, зелени в паутине Души стало заметно больше. Но и сложность проделанной работы оказалось несоизмеримой. Добытый клок тьмы отправился перекрывать Черноту Мести, сокращая ее. Ярость я трогать не стала, это чувство почему-то прекрасно сочеталось с любым другим, каждый раз преобразовываясь во что-то более созидательное, чем была сама по себе. А уж в сочетании с Лунными Искрами или Изумрудной Зеленью и вовсе радовало глаз. Не стала я трогать и Ненависть — просто времени не оставалось. Странно даже, что это не самое лучшее чувство, почему-то, приветствовалось другими богами, и их цвета лишь дополняли Ненависть, делая ее чуть менее разрушительной, сглаживая. Только ярко-белый поток Эльрата решительно уничтожал Лаву, превращая ее в холодные черные комья. Именно ручеек Святого я постаралась усилить в последнюю очередь, больше эксперимента ради. И не смогла. Перекрывавшие поток комья тьмы сидели очень прочно, и расшатать их было решительно невозможно за оставшееся время. Однако, даже само расшатывание, как оказалось, усиливало поток, пусть и не на много. Наконец, за десяток секунд до окончания таймера, я остановилась, окинув взглядом получившуюся картину.