Юлия Эллисон - Зарождение чувств [СИ]

Я помолчал, укладывая новую информацию в голове. План действительно был весьма хорош, если исключить тот факт, что, получается, тогда мне бы даже не дали выбора пути в жизни. Впрочем, у меня и сейчас его нет, так что ничего не изменилось.

— Так понимаю, принцессу спасли твои люди? — Я посмотрел на разгорающееся на горизонте светило, мечтая после дворцовой мишуры наконец сбросить человеческий облик и обернуться волком. Побегать, осмыслить все, осознать.

— Нет. Это сделала сестра королевы. Та, кстати, умерла почти сразу после родов, оправиться ей не дали. Женщина по имени Амалия Астерос увезла дитя подальше от столицы. Мы сами не сразу обнаружили кроху, но нюх оборотней куда тоньше, чем многие чары. Амалия была найдена в глухой деревне с названием Ласия недалеко от границ с Камилантом, у Драконовых гор. Сразу была установлена слежка. Далее ты знаешь.

Я кивнул. Да. О принцессе мне регулярно докладывали.

— Тебе следует поторопиться, сын. Отныне судьба обоих наших королевств будет зависеть только от тебя и этой девушки, которая лишь сегодня открыла в себе магию. Ты должен втереться к ней в доверие, очаровать, обаять, влюбить в себя. Стать ее тенью, лучшим другом, спасением от забот, ее оборотнем.

— Да, отец, — кивнул я, принимая свою миссию с честью, достойной королевского отпрыска, хотя в душе все переворачивалось от ярости на злодейку-судьбу. Связать себя с нелюбимой женщиной навеки — что может быть хуже? Но я не дал прорваться наружу ни грану эмоций. — Не беспокойся, я справлюсь.

— Удачного пути, сын. Возвращайся домой с будущей королевой, а не дикаркой из глуши.

Улыбнулся родителю. Я видел, как в уголках его глаз уже собирались слезы, все же не каждый день отправляешь единственного сына в стан врага.

— Я буду скучать, папа. — Я встал, обошел стол и по-семейному просто обнял этого гордого и не сломившегося даже после смерти моей матери мужчину. Он воспитывал меня с самого рождения один, не подпуская никаких нянек, возился со мной, учил всему новому, рассказывал о нашей стране и о чудесах в нашем мире, читал сказки на ночь… У меня было счастливое детство. Пусть я никогда не знал материнской любви, но любви отцовской получил сполна. Не представляю, чего ему стоило совмещать это с правлением в свое время, но знал — его я не могу подвести. Никогда и ни за что.

Я оторвался от пропахшего лесом сильного тела и вышел из кабинета не оборачиваясь, понимая, что отец будет не рад, если я замечу такую его слабость, как слезы.

Что ж, с сегодняшнего дня начинается новая жизнь.

— Иди отсюда, окаянный! Нечего тут своих речей городить! — Громкий возмущенный голос бабули, а вслед за ним звук глухого удара мокрым полотенцем по чьей-то физиономии заставил проснуться и открыть глаза. Я с любопытством покосилась на происходящее у порога, но сцена изгнания моего очередного несостоявшегося женишка не затянулась, и дверь с громким лязгом захлопнулась прямо перед его носом.

— Проснулась, детка? — Бабуля ласково мне улыбнулась и как ни в чем не бывало указала на заставленный яствами стол. — Садись завтракать.

Стоило только услышать о еде, желудок тут же скрутило от дикого голода. Я едва не зарычала, резво соскочила с печи и бегом кинулась к столу, словно тот давешний загрызень. Кстати… Я нахмурилась, даже остановилась посреди кухоньки. А что это было? Почему он меня все же тогда не сожрал? Ведь хотел же, я видела… Утащил бы да прикопал живьем, как обычно это делает… И тот синий свет…

— Поешь, Камила, потом поговорим. — Бабуля словно прочитала мои мысли, глядя мудро и с какой-то непонятной тоской во взгляде.

Я мотнула головой, выбрасывая дурные воспоминания. Потом так потом. Я прекрасно знала, что спорить с бабулей было бесполезно. Если не захочет — никогда не расскажет. А если сказала после завтрака, значит, после завтрака.

— Умойся сначала, болезная.

Кивнула, с благодарностью принимая таз с чистой водой, и ополоснула лицо и исцарапанные руки. Хм… задумчиво посмотрела на поджившие ранки. Выглядели они так, словно я не вчера поранилась, а дня три назад. Перевела вопросительный взгляд на бабулю, но та делала вид, что страшно занята, переставляя на столе кушанья местами и разглаживая белоснежную салфетку.

В деревне вечно шутили, что трапеза в нашем доме часто напоминает дворцовый прием, так все было красиво сервировано, выложено на тарелки и украшено зеленью, а на столе во время приема пищи неизменно стояла ваза с цветами. Бабуля сильно ругалась, если кто-то пренебрегал ее правилами и отказывался пользоваться белоснежной накрахмаленной салфеткой или ставил локти на стол, громко чавкал, не хотел брать в руки вилку…