Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

– Опять ты? – сказал академик. Бросив на меня мимолетный взгляд, он скорчил недовольную гримасу и вновь уткнулся в экран. – Признаться, я очень надеялся, что биоформа тебя угробит. Получается, надеялся зря. Грустно. Значит, придется еще поработать над созданием, которое я считал совершенным убийцей. Жаль, что я ошибся, но, тем не менее, спасибо тебе за тестирование моего изобретения – на досуге я непременно посмотрю записи с камер и сделаю соответствующие выводы.

Все время, пока он говорил, я медленно, стараясь не делать резких движений, шел вперед, опустив ствол своего автомата в пол. Я точно не хотел убивать полицейского, действия которого были вполне понятны без разъяснений – Захаров пообещал ему оживить жену и дочь, а ради этого американец застрелит любого, кто попытается помешать исполнению его желания.

– Кстати, если ты собрался меня убить, хочу пояснить кое-что, – сказал Захаров, небрежно кивнув на небольшой пластмассовый прибор, край которого высовывался из нагрудного кармана его белоснежного халата. – Если мое сердце вдруг перестанет биться, немедленно взорвутся заряды в автоклавах, которые уничтожат и матрицы, подготовленные к перерождению, и биоматериал, уже заложенный в приемники. Иначе говоря, ты никогда больше не увидишь своих друзей, а господин Томпсон – свою семью. И все, что мне от вас обоих нужно, так это просто чтобы вы не мешали. Дайте мне спокойно закончить мою работу, после чего я, как и обещал, займусь воскрешением тех, кто вам дорог. Идет?

– А какой смысл в их воскрешении, если суммы все равно уничтожат человечество? – поинтересовался я, продолжая неторопливо приближаться. – Мои друзья и семья Джека ведь тоже часть человечества, верно? Значит, если ты их оживишь, они все равно рано или поздно погибнут, сожранные твоими суммами.

– Мы ведь уже говорили об этом, – поморщился Захаров. – В соседнем зале готовы для трансформации пятьсот матриц. Достаточно ввести им твои биоданные, и оружие против сумм будет готово в течение нескольких часов…

– Я не совсем понимать, – наморщил лоб Томпсон, поворачивая голову в сторону академика. – Вы хотеть убить человечество?

Захаров не ответил. Он неистово молотил по клавишам клавиатуры, и я ясно видел в его глазах – еще немного, совсем немного, и он вытащит коды из мозга Кречетова. И тогда…

– Я не согласный, – сказал Томпсон. – Мой семья не стоит всех людей на этот планета.

И нажал на спусковой крючок.

Надо признать, стрелял он неплохо. Простучала короткая очередь – и перебитый пулями пучок проводов, протянувшийся от мозга Кречетова к пульту управления, провис книзу.

Я ожидал, что Захаров, как в плохом романе, закричит «Неееет!» и начнет рвать на себе волосы…

Но ученый оказался сдержаннее.

Перестав барабанить по клавиатуре, он посмотрел на зависший экран – и, вздохнув, сказал:

– Полагаете, господин Томпсон, вы сейчас спасли планету от монстра? Да-да, я же вижу, именно так вы и думаете. И даже не представляете, насколько ошибаетесь. Вы обрекли землю на гибель. Не пройдет и ста лет, как люди превратят ее в мертвую техногенную помойку. В отличие от «мусорщиков», мы не настолько развиты, чтобы выкидывать свое дерьмо в другие миры. Так что очень скоро эта планета превратится в одну большую Зону, не пригодную для жизни…

Внезапно его речь прервал звон рвущейся цепи. Мы все обернулись в сторону рамы, к которой был прикован Кречетов. Пока Захаров пророчествовал, профессор пришел в себя, рванулся – и одна из цепей, не выдержав, лопнула.

И следом – вторая.

Кречетов встряхнул стальными конечностями, убедился, что они нормально функционируют, – и направился к Захарову.

Академик побледнел, сделал шаг назад – и остановился, понимая, что от механического чудовища, созданного им самим, убежать не получится.

– Снайпер, – негромко проговорил Захаров, при этом его голос предательски дрогнул. Вот уж не думал, что этот человек умеет бояться. Но сейчас он был явно напуган. – Снайпер, проси все, что хочешь. Друзей оживлю, схрон с уникальными артефактами подарю, озолочу на всю оставшуюся жизнь. Только останови этого монстра…

Он не договорил, а я ничего не успел сделать. Внезапно стопы Кречетова полыхнули ревущим огнем, и он прыгнул – длинно, пружинисто, мощно. Его многотонное тело сбило с ног академика, и стальные конечности легко разорвали ученого надвое.

Кровь забила фонтаном из обеих половинок, но Кречетов не дал академику так легко умереть. Он снова прыгнул к какому-то устройству, похожему на длинный ящик с подведенными к нему пучками проводов, открыл его и швырнул туда верхнюю часть академика – а нижнюю брезгливо отбросил в сторону.