Алекс Ферр - Одиночный рубеж 2 - Дети Смерти [СИ]

Закончился коридор небольшими, хлипкими на вид дверями: Кусь ожидал нас, не торопясь врываться в помещение. Тентакля выдавила препятствие, и мы ввалились внутрь. Похоже, это была всего лишь ночлежка: куча гнёзд-капсул, прорубленных в стенах. Много, сотни две точно. И баррикады: у противоположной входу стены были составлены грубые столы, тяжеловесные деревянные ящики, некое подобие шкафов.

За завалами, естественно, прятались тупые бесы.

— Да их тут немного! — проорал кто-то из гнезд, и сорок гоблинов, улюлюкая и держа наготове свои зубочистки покинули ниши-лежанки, окружая нас.

Это было зря. Рон с тентаклей и Кусем даже не дали им подойти на сколько-нибудь приличное расстояние, выхватывая из толпы по одному и кроваво расправляясь с нерасторопными, наводя ужас на остальных.

Бой был коротким, полтора десятка поверженных гоблинов заставили основную толпу отойти к баррикадам.

Кусь сделал пару прыжков к укрытию и остановился, скаля окровавленные клыки.

— Страшный друида, стой, — раздался умоляющий писк.

— Не убивай нас, друид.

— Ну не знаю, — вяло и не сильно громко сказал я, будто происходящее меня мало касалось.

— Мы знаем, где вещи твой, — нашёлся один из забаррикадированных.

— Я тоже знаю, — усмехнулся в ответ. — И даже кое у кого их уже видел.

Рон тем временем снял с двух трупов Бесконечную прядь и Серьги Красноречия, убрав вещи в поясной мешок.

— Сохрани жизнь.

— Милосердие.

— Слугами будем, — снова на разные голоса принялись умолять гоблины, отговаривая меня от массовых убийств.

— Королём тебя наречем! — вякнул кто-то из зелёных и тут же получил звонкую оплеуху от товарища.

— Королём не буду. Видел я этих ваших задохликов, без слёз не взглянешь. А вот императором… — я многозначительно замолчал, внутренне сотрясаясь от давящего хохота.

— Хватай нашего господина, он, кажется, умом тронулся, — шепнул Рон Охотнику, но тот в ответ лишь презрительно фыркнул и … уложил в кокон самого Гая. Видимо, так тентакле было спокойнее. Соратник вырывался и ворочался, но гибкая скорлупа тела Охотника держала крепко.

Видя моё удивленное лицо, питомец невозмутимо произнёс:

— Он саботировал. Я был обязан принять меры.

— Ты, хозяин, Бог.

— Для нас Бог! — ударились в дифирамбы зелёные, высовывая рожи поверх линии заграждений. Некоторые начали медленно выползать на коленях.

— Несите мои вещи, — распорядился я.

Какое-то время за завалом хлама длилась возня. А потом мне вынесли ком моих тряпок.

— Амулет где? — недоверчиво спросил я, так и не найдя среди вороха ценного артефакта.

— Там, — устремилась щупальцами в сторону баррикад тентакля.

— Несите пока я добрый, — нахмурил брови, исподлобья взглянув на гоблинов.

— Сейчас, бог наш, друид, сейчас.

Дрожащими зелёными культяпками мне был передан Амулет Силы Ученика. Ну вот, всё на месте: кольца, серьги, побрякушки и тряпки.

— А теперь рассказывайте, мои зелёнокожие подданные, чем откупаться будете?

— Гоблин силён в травах, смесь сушеный подарить. Счастье вечер полностью, друид.

Я поморщился, если правильно понял: мне предлагали микс каких-то расслабляющих трав. Нет, мимо.

— Что ещё есть?

— Сердцевины древесных корней курения для…

— Хватит, полезное что-нибудь предложите, — начал свирепеть я, ибо чувствовал: теряю время.

— Камни! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Аметисты-изумруды-рубины?

— Нет, просто камни.

Да уж, с предложениями здесь совсем туго.

— Друид, мы приведём тебе Древнего Штруха!

— Кого? — не понял я.

— Штрух! Древний свирепый зверь подземелий. Нечего предложить светлому богу, подарим Штруха!

— Да! Да! — чуть ли не подпрыгивая, оживились другие гоблины.

— Хорошо, десяток Штрухов в неделю, и я вас больше не трогаю.

Глаза мелких бесов округлились.

— Штрух зверь страшный! Гоблины следить три дня, вязать день. Пять день к тебе вести!

— То есть, один Штрух?

— Один! Один! Больше нет! Штрух большой и злой. Но у нас внизу живёт один. Старый, слабый! Мы его поймать и друиду подарить!!!

— Мне??! Старую клячу?! Да за кого вы меня принимаете! Кусь, качайся!

Волчонок бросился, придавил двоих бесов мощными лапищами, повыдирав им нижние челюсти. Всё это длилось какие-то мгновения. Остальные, видя происходящее, бухнулись в ноги, и, плача, запричитали:

— Помилуй, древесный бог! Не убивай! — взмолились гоблины, пластаясь по шероховатому холодному полу. — Прости нас! Соврали мы! Нет гоблин ничего. Жизни наши отдать, жизнь внуков и дедов отдать, жён и детей! Прикажи, служить будем!